Юнг и Паули

Сон говорит о необходимости открыть истинную самость, даже если придётся пожертвовать склонностью к раздуванию своего эго. Это приведёт к исследованию тёмного центра личности, изображённого на мандале. Однако такое столкновение с тьмой было более сродни алхимическому подходу к бессознательному, нежели христианскому.

В следующем сне начинается исследование тёмного центра:

Вокруг тёмного центра видны очерченные светлым изогнутые линии. Затем сновидец оказывается в тёмной пещере, где идёт битва между добром и злом. Но присутствует также всеведущий правитель. Он надевает кольцо с бриллиантом на безымянный палец левой руки сновидца[75].

Свет вокруг тёмного центра показывает, что этот центр начинает открываться сознанию. Тёмная пещера — лоно, из которого на свет появляются архетипические образы. Внутренняя борьба теперь чётко изображается как битва между добром и злом, великий конфликт противоположностей, существующий веками. Человек, стремящийся к индивидуации, должен достичь их примирения, памятуя о том, что суждения о зле и добре зачастую субъективны.

Парадоксально, но на уровне самости и в природе противоположности едины. Только сознание различает добро и зло, как сказано и в Книге Бытия. Во сне это подчёркивается присутствием «всеведущего» правителя. Он «над добром и злом». Надевая кольцо на левый безымянный палец Паули, он подтверждает обет, значение которого проясняется в более позднем видении, где «кольцо поведёт [Паули] в долгое путешествие на восток»[76], внутреннее путешествие.

Дом собраний

Мы завершаем эту главу описанием сна и видения, необычайно важных для индивидуации Паули. Их можно рассматривать как «религиозный опыт», изменивший его отношение к жизни. Полностью описание сна звучит так:

Я подхожу к странному, мрачному зданию — «Дому собраний». На заднем плане горит множество свечей, установленных в особом порядке, с четырьмя возвышениями. Снаружи, у дверей, стоит старик. В здание входят люди. Они молча собираются внутри и стоят без движения. Человек у дверей говорит: «Выйдя отсюда, они очистятся». Я захожу в здание и ощущаю превосходную концентрацию. Затем голос произносит: «То, что ты делаешь — опасно. Религия — не пошлина, заплатив которую, можно избавиться от женского образа, ибо от него нельзя избавиться. Горе тем, кто использует религию, чтобы заменить другую сторону жизни души; они заблуждаются и будет прокляты. Религия — не заменитель; её нужно прибавить к другим занятиям души как окончательное завершение. Породи свою религию из полноты жизни — лишь тогда ты будешь благословен!» Пока голос произносит последнюю фразу, я слышу вдали органную музыку. Она чем-то напоминает «Музыку огня» Вагнера. Выходя из здания, я вижу горящую гору и чувствую: огонь, [который нельзя погасить], — священный. (Бернард Шоу, Святая Иоанна: «огонь неутолимый есть святой огонь»)[77]

Паули не был религиозен в традиционном смысле этого слова; сон обращается к тому, что можно называть религиозной позицией — её воплощает голос. Сон показывает, что Паули был склонен уходить в себя, находя успокоение в своих снах и оставляя проблему полной жизни на бессознательном уровне. Однако голос строго говорит ему, что жизнь бессознательным — не замена «другим занятиям души» и предупреждает, что с таким неверным отношением он будет «проклят». Только «в полноте жизни» Паули следует искать свою религию.