Юнг и Паули

Любопытное утверждение, что действие «крайне важно для внешнего мира» (и это особо подчёркивается) требует рассмотрения. Анима может помочь вывести мужчину из интеллектуального мира в мир чувств и привязанностей. Фраза из сна выразила предсознательное понимание того, что должно было стать одной из основных забот Паули: необходимость связи науки и духа анимы. В следующем видении появляется сам человек с остроконечной бородкой.

Действие происходит в первобытном лесу. Смутно видны угрожающие контуры слона. Затем огромный примат, медведь или пещерный человек пытается ударить сновидца дубиной. Внезапно появляется человек с остроконечной бородкой, пристально смотрит на агрессора, и тот замирает, зачарованный. Но сновидец испуган. Голос произносит: «Всем должен править свет»[62].

Эти образы вызывают страх, почти панику. Однако видение показывает, что в бессознательном содержится средство, чтобы обезвредить силы тьмы. Этот урок необходимо было усвоить: в бессознательном есть и зло, и добро. Столкновения с тёмными силами, о которых интеллект ничего не знает, нельзя избегать. Бессознательное скрывает в себе иной мир, притягательный и пугающий. Голос предостерегает сновидца: чтобы уберечь эго от полного поглощения бессознательным, необходим свет сознания.

По мере развития символа мандалы основные образы начинают идентифицироваться с абстрактными понятиями — поворотом, ориентацией, центрированием и симметрией — несущими в себе психологическое значение. В некоторых снах выразилась необходимость избавления от одностороннего интеллектуализма. Другие по силе вдохновения можно назвать «религиозными», имея в виду идентификацию с безличным или космическим уровнем психе. Всё начинается с элементарного символа круга:

Сновидца преследует незнакомка. Он бегает от неё кругами[63].

На одном из уровней это, видимо, символизирует невротическое состояние Паули — бег по кругу в попытке сбежать от собственной анимы. Но если вспомнить, что круг — также символ мандалы, можно заключить, что этот невроз имеет более глубинную причину. В любом случает, независимо от того, как мы воспринимаем этот сон, само движение по окружности определяет некую точку в центре этой окружности.

Для алхимиков эта точка представляла собой невыразимый словами принцип, ассоциируемый с Божественным. Герард Дорн, алхимик, живший в семнадцатом веке, предлагает следующее сравнение:

Неоспоримо, что [Божественное] не воспринимается органами чувств, оно невидимо, бесконечно, неопределимо, неизмеримо и, если можно сказать больше, оно приводит все вещи к единому центру... И потому у этого центра нет конца, ни одно перо не в состоянии описать его мощь и бездонную пропасть его тайн[64].

Взяв за основу то, что центр — признак самости, сновидец получает архетипическую структуру, связывающую невроз с самостью. Рассматривая самость как воплощение целостности, Юнг верил, что за любым неврозом стоит «религиозная» проблема, то есть сновидцу необходимо осознать существование высшей личности.

В следующем сне центр имеет очень важное символическое значение:

Сновидец находится на борту корабля. Он занят освоением нового метода вычисления координат. Иногда он оказывается слишком далеко, иногда слишком близко: нужная точка как раз посередине. Он видит схему, на которой изображён круг с точкой в центре[65].

Корабль в море может определить своё положение по Полярной Звезде, неподвижной точке, центру, вокруг которого как будто вращается небесный свод. Паули показали эту «неподвижную точку» в нём самом, и по ней ему теперь нужно было ориентироваться. Сон показал Паули, как важно знать своё положение относительно этого центра. Находиться к нему слишком близко означает эгоцентричность — в разговорном смысле слова; отдаление же от центра означает потерю контакта с точкой ориентации.

Постепенно отношения Паули с бессознательным развивались. Как показывает следующий сон, это развитие проявлялось в изменении архетипа Отца.