ЮнМи. Сны о чём-то лучшем 2 (СИ)

Я читал и не верил своим глазам. Двадцать первый год, люди! Шесть лет тому вперёд! Послание из будущего! Только непонятно, из нашего или из будущего какого-то другого мира, в котором время идёт быстрее. Такое со мной впервые. Не богиня ли тут ручки свои многочисленные приложила?.. Мелькнула было у меня по пробуждении мысль, что теперь я, наверное, смогу плагиатить хиты не только из моего прошлого, но и из будущего, и таким образом можно не бояться, что мой песенный "склад" когда-нибудь истощится… И тут же сам себя обругал. Какие хиты? Какой, блин, склад с плагиатом? Нашёл чему радоваться! Зачем мне это всё, если у меня не будет мамы, если она, не дай бог, не выкарабкается. Представил себе, как прихожу домой, а там — тишина и пустота. И мамы нет и не будет, только сестра зарёванная сидит в трауре. И такая тоска меня взяла, хоть вой.

Однако маме явно стало лучше. Совсем чуть-чуть, но лучше. Она даже сумела поднять руку и погладить меня по щеке, когда я перед уходом наклонился, чтобы её поцеловать. СунОк не выдержала и заплакала. Я показал ей кулак: не вздумай расстраивать маму своими причитаниями. Сеструха только молча закивала в ответ. Сидит, улыбается, а по щекам слёзы одна за другой бегут.

В этом мире я приснившегося певца так и не нашёл. Возможно, он ещё не засветился в интернете или просто не повзрослел, но почему-то мне кажется, что его здесь в самом деле нет. Такой талант просто не смог бы в наше время остаться в тени. А он безусловно талантлив. Я понял это, когда в очередном сне расслышал наконец, как он эту песню поёт. И понял, почему мне снилась именно его версия. Если Коджи Тамаки создал алмаз, то этот безымянный для меня парень превратил его в бриллиант.

Dimash Kudaibergen ”Ikanaide" | 20th TOKYO JAZZ FESTIVAL

https://www.youtube.com/watch?v=X2SDVmU33Kg

Как он пел! Впрочем, это слово здесь не подходит. Он не пел, он её проживал и увлекал слушателя проживать её вместе с ним. Мне до такого уровня расти и расти. Столько работы, столько всего в этой песне. Каждая нота золотая. А что он делал своим голосом, используя его так же легко и непринуждённо, как профессиональный музыкант использует свой инструмент. Ну а про диапазон и говорить не стоит, он у него просто невероятный. Мне, в девичьем теле, чтобы так спеть, нужно постараться, и совсем не факт, что я вытяну, но он-то парень. Причем не из "этих", вполне мужественный. Мне аж завидно стало. Скольких бы проблем я избежал, будь я парнем, сколько их у меня вообще бы не появилось. Гуань Инь, ну почему ты не поместила меня в такого вот?.. Впрочем, понятно почему. Подходящее тело в тот момент было только то, в котором я сейчас.

И что обидно, без облома и тут не обошлось. Стоило мне только его исполнение по достоинству оценить и восхититься, как сны мои прекратились. Ни разу он мне больше не приснился. Словно отрезало. Вообще больше ничего не снилось. Возможно, из-за того, что я банально вымотался с этими дежурствами и переживаниями.

Маме становилось то лучше, то хуже. Врачи только руками разводили. Наше с СунОк настроение, естественно, тоже менялось от полного отчаяния до слабой надежды на лучшее. Чтобы хоть как-то отвлечься, я сразу после больницы садился за Корг и терзал свою память, вспоминая приснившуюся версию, нота за нотой, фраза за фразой. Доходило до того, что даже про еду забывал.

Меня заело. Меня реально заело. Неужели я не смогу вот так же спеть? Чтобы у меня тоже не просто песня получилась, а что-то большее, что-то настоящее, такое, после чего можно было бы с полным основанием сказать: "Я сделал всё, что мог, и лучше меня уже никто не сделает"… Тем более и текст полностью созвучен моему нынешнему состоянию. СунОк хоть заботами о кафе и учёбой отвлекается, а мне только что на стену остаётся лезть. Вот я и упёрся. Задумал спеть хотя бы приблизительно так же, как пел парень во сне. Но при этом — мне не хотелось его слепо копировать, хотелось вложить что-то своё, личное. Вот такую я себе задачу поставил, не подозревая, насколько она трудновыполнима. Зато нагрузил себя до такой степени, что на переживания и страдания времени просто не оставалось. И когда по ночам сидел рядом с мамой, твердил про себя снова и снова:

— Иканаиде! Не уходи! Держись, мамочка! Только держись! Не уходи! Иканаиде!

* * *

— ЁнЭ-сии, вы не знаете, где ЮнМи?

— Она в студии, СонЁн-сонбе, работает над новой песней.

— Ну да, ну да, можно было и не спрашивать. А как у неё дела с мамой? Что-нибудь известно?

— Юна сказала, что немного получше. Они вчера даже с ней смогли поговорить.

— Ну хоть тут хорошие новости, — улыбнулась СонЁн. — А то что-то в последнее время какая-то чёрная полоса началась.

Юна сидела в наушниках за Коргом, проигрывала какие-то отрывки, морщилась, чертыхалась, видимо, искала нужный звук. Один раз в сердцах даже ударила кулачком по синтезатору, затем надолго застыла, глядя в пустоту, словно надеясь что-то там в ней разглядеть.