Юному поколению. Напутственное письмо

И как ты мог, о въявь идущий в никуда, твердить о смысле, ли о чём ином, кажись высоком, коль был заложником ума, эмоций, чувств? Куда ты шёл, стремясь, скажи? Но быть не мне, а лишь тому, чьих чувств вулкан томил, о спящий сутью прохиндей…33

Ежели ты думаешь, читающий… а заверю, что ты так и думаешь – ибо всех, кого я знал, считали аналогично… что данного состояния мировосприятия не существует, или оно допустимо, но пребывает явно не у трактующего знание безвозмездно, то могу предупредить заранее – у тебя всё впереди. «…и чтобы обрести нерушимое, именуемое заветным, ты должен был отдать более, чем имел…свою любовь…и безвозмездную веру.» Аккурат безмолвию Тверди, некогда познавший неколебимое чувство свободы «Божественного Я», отныне мог творить чему вольна его нерасторжимая сущность, являющаяся неделимой простора.

В случае опасности мятеж «эго-я» колким осязанием смятения в груди заставит испытать позор, страх, ревность, или неконтролируемую растерянность, когда непреложное знание трактующего огнём осознания дозволит соприкоснуться с познанной наукой воочию, ощутив "волнение стоявшего рядом приглушенной эмоцией, вследствие единства материи, связующей каждого дитя неразрывной нитью пространства.

…4

Ввиду внутренней слабости «истинного Я»34 по отношению к мировосприятию, твоё ЭГО каждый раз пытается превалировать над осознанностью взгляда, подталкивая к «свершениям», раскрепощающим волю «эго-Я». Почувствуй это, когда принимал еду вследствие особой жажды, и осознай, как твоё одурманенное Я теряется в эмоции «блаженства», растворяясь в небытие, особенно в первые минуты трапезы. Это и есть утеря связи внутреннего с внешним.

Дабы всю жизнь не растворяться в дурмане неведения, как и при приёме пищи, так и в момент страха или иной другой чрезвычайной ситуации, провоцирующей на забвение по отношению к своей первичной природе – начинай контролировать свои никому ненужные амбиции прямо в сей час. На первых порах это будет удручающе. Будет казаться, что весь мир ополчился против тебя одного, лишь одной целью – вывести из себя.

Особенно сильно это будет наблюдаться один раз в месяц.

Это испытание будет проверкой-следствием, дозволяющим перейти на новый уровень восприятия-осознания действительности. И чем честнее перед собой ты будешь в момент краха ценностей, чем достойнее и спокойнее (ввиду бессмысленности иного чувства) перенесёшь эту конфликтную ситуацию – тем пуще ответная сила воздействия, способствующая твоему духовному росту. Нужно видеть во всём волю случая мудрости Вселенной, как ниспосылающей любое обстоятельство неспроста – целью развития. Но искренне. Всегда. В иных случаях – ты лукавишь самому себе.

Неколебимости взгляда невозможно достигнуть ежели постоянно идти на поводу природы врождённого инстинкта. Где-то нужно себя ограничить. Причём настолько, что это изначально могло показаться бессмысленным, но не впоследствии. Аскета хорошо расставляет всё на свои места. Аскета с осознанным отрешением от благ эмоционального раздора в течение года привносит корректировки восприятия действительности несопоставимые с любой иной программой, служащей развитию человека. Чувство голода, жажды, потребности, физические недуги, болезни – от ума. Чем «слабее» ум, чем пуще его неосознанная зацикленность на материальном, в т.ч. и на своём физическом здоровье, благосостоянии, успехе, выгоде с минимальным усердием – тем «изощреннее» физиологическое последствие для организма…

Это не значит, что когнитивные способности мозга нулевые. Напротив, его силы могло быть предостаточно для созидания открытия, меняющего взгляд на жизнь каждого, но при этом он мог оставаться слабым, вследствие неконтролируемой привязанности к вещам, зависимости от обстоятельств, чувств и зацикленности на желаниях или идеях низшего, в сравнении необъятным сознанием мудрости Вселенной. Гений, как правило становился в конце концов сумасшедшим, вследствие непрестанной зацикленности в течение жизни на своих способностях, идеях, «уме», предавая первичную природу эмоцией неосознанного превосходства….

Человека ничто не должно тревожить, даже самая безумная идея. Его ум должен быть укрощён. Спокоен. Он должен ко всему относиться хладнокровно, но не с апатией, осознавая, что суть – не конечная точка, а сама Одиссея.

Неосознанно предавая забвению, в момент «ухода в себя», так или иначе идущий, ежели его эмоции (мысли) не укрощены, вызывает следствием вспышку опасных, неконтролируемых энергетических всплесков недопустимых вибраций (эмоций), пронизанных сквозь призму человеческого тщеславия (эго-я), – опасного следствия по отношению к первичной природе или Вселенной (Богу), чьей (чьему) чужды инородные позывы самолюбия непобеждённого «эго-я».