Юнона

— Жила-была звезда галактического диска, а у звезды была планетная система. И главной планетой в этой системе был газовый гигант с обширным семейством спутников. На самом большом спутнике газового гиганта, размерами и свойствами напоминающем небольшую планету, среди льдов лежала Вещь В Себе. Никто не знал, зачем она там лежит, что она означает и чем является. Вещь В Себе была круглая, диаметром примерно в метр, — и Нэлл руками показала, каких размеров была Вещь.

Марика глубоко вздохнула и снова села на пол.

— На наш, человеческий взгляд, Вещь В Себе была густо черная, как сажа, — продолжала Нэлл. — Она собирала весь падающий на нее свет и превращала его в излучение в пяти чрезвычайно узких спектральных линиях, расположенных в среднем инфракрасном диапазоне. Ни одна из этих линий не совпадала с линиями известных людям веществ. Она лежала на снегу и излучала, лежала и излучала… десятки тысяч лет.

Но вот однажды на снег рядом с Вещью опустился робот. Робота послали люди — существа с третьей планеты, слишком хрупкие для того, чтобы явиться лично.

— И робота, конечно, звали «Виночерпий», — слабо улыбнувшись, сказала Марика.

— Робота звали «Виночерпий», — согласилась Нэлл, — но заметим, не просто Виночерпий, а «Виночерпий-1», потому, что будет еще и второй. Робот долго и осторожно исследовал Вещь В Себе, и нашел, что она представляет собой жидкую воду, заключенную в тонкую углеродную оболочку сферической формы.

Она помолчала.

— Можно спросить, открыла ли Вещь В Себе свое предназначение людям? Ответ: нет, не открыла. Мы знаем, какой она формы, знаем, из чего она состоит, но по-прежнему не знаем, что она такое, для чего существует и как излучает. Конец истории.

— По-моему, это только ее начало, — возразила Марика.

— Может, и так, — отозвалась Нэлл.

Они молчали, глядя в темнеющее небо Равды. В пяти астрономических единицах от них пологие волны с шелестом набегали на берег и, шипя, отползали назад. Дирижабль у горизонта включил габаритные огни.

Мелодичный звук будильника вырвал Нэлл из дерганого, неприятного сна. Она посмотрела на часы. Шесть часов утра корабельного времени, первое утро на Юноне. День посадки «Виночерпия-2».

Нэлл вскочила с кровати, чувствуя, как часто начинает биться сердце. Туалет, почистить зубы, тонкой расческой пригладить волосы.

— Ну что, готова? — спросила она свое отражение в зеркале.

Отражение ответило решительным взглядом.

Нэлл вышла в пустынный коридор и быстро зашагала в спортотсек. Сначала пробежка, потом душ, потом завтрак. В полвосьмого Том Росс должен скинуть уточненные данные по посадочному эллипсу. И, если все будет нормально, в полдевятого они дадут команду «Виночерпию-2» на сход с орбиты.

В спортотсеке никого не было. Нэлл включила тренажер, выбрала короткую трассу, надела шлем — и побежала сквозь утренний кленовый лес, сквозь шелест листьев и птичьи трели. На два шага вдох, на два шага выдох. Через пару минут она почувствовала, что пылкое нетерпение оставляет ее, тело сжигало адреналин в беге. Еще через десять минут она добежала до отметки 2500, перешла на шаг, глубоко дыша и поднимая вверх руки, потом остановилась и сняла шлем.

Пульс — 140 ударов в минуту, нормально.

Вернуться в каюту, принять душ из тонких колючих струек водяной пыли. Сделать прическу.

В кают-компании за двумя сдвинутыми столиками чинно завтракали шестеро японцев из группы Токахаши. Нэлл улыбнулась и слегка поклонилась им, они улыбнулись и поклонились в ответ. Она взяла контейнер с завтраком и села у стены напротив — подальше от японцев, но лицом к ним. Ей не хотелось быть невежливой, но и общаться с ними сейчас тоже не хотелось.

Завтрак оказался даже лучше, чем на Юноне-2. Салат из морской капусты был явно настоящий, видимо, местного разведения. Крилевая паста имела отчетливо креветочный вкус. Нэлл быстро умяла и то, и другое. Допивая витаминный коктейль, посмотрела время. 7.42! Она быстро убрала пустую посуду в контейнер, контейнер в лоток — и почти бегом рванула по коридору к себе.

Ложемент, виртуальный шлем, карта окрестностей Четырнадцатой точки. Итак?

Новый посадочный эллипс, вложенный в старый, захватывал старый кратер только краешком. Значит, они садятся на поле. Yes!

В наушнике звякнул сигнал.

— С добрым утром, Нэлл! — пророкотал бас Тома Росса. — Ну, как оно?

— Прекрасно! С добрым утром, Том.

— Как тебе картинка? Я старался.

— Картинка шикарная! Поедем, как по трассе, — радостно ответила Нэлл.

— Тогда на ближайшем витке я его сажаю.

— Давай.

Потекли минуты. На левой половине зрительного поля медленно поворачивался Ганимед, снимаемый малой камерой «Виночерпия-2». На правой половине висела карта окрестностей Четырнадцатой точки с новым посадочным эллипсом.

— Как спалось, ничего? — вдруг спросил Том. — Я, помню, в первую свою ночь на станции почти до трех прокрутился — чувство ответственности чесалось.

— Не, у меня ничего не чешется, — улыбнулась Нэлл. — Я читаю формулу сна и сплю, как сурок.

— А я так и не освоил этот метод. Может, зря.

Они снова замолчали. Нэлл почувствовала, как сильно стучит ее сердце.