Юнона

— Не вижу в этом ничего смешного или постыдного, — холодно отозвался Макс.

Нэлл обмакнула губы салфеткой и бросила бумажный комочек на тарелку.

— Ну что ж, я вас выслушала, теперь выслушайте меня. Во-первых, нет никаких доказательств того, что сверхцветная точка является результатом чьей-то разумной деятельности. Во-вторых, даже если это и так, нет никаких фактов за то, что за десятки тысяч лет ее хозяева сохранили к ней интерес. В-третьих, вы молчаливо предполагаете, что бездействие — наиболее безопасная линия поведения, а это совершенно неверно.

— А в-третьих, она вернула его в целости и сохранности, — подтвердил Мишель, явно забавляясь.

— Какой из этих трех пунктов надо оговорить особо? — продолжила Нэлл, не обращая на него внимания. Эти русские здорово завели ее, она сама не ожидала. — Первый? Второй? Третий?

— Четвертый, — огрызнулся Макс. — Миссис Сэджворт, Вы вообще слышите то, что Вам говорят? Вы рискуете человечеством ради удовлетворения собственного любопытства. Даже если риск невелик, ставка слишком высока!

— Я прекрасно слышу, что мне говорят, если говорят разумно.

— Вы считаете неразумными наши опасения? — спросил Алекс.

— Давайте уточним, чего конкретно мы опасаемся. Того, что о нас узнают? Того, что на нас разозлятся? Того, что сверхцветная точка окажется неким вариантом нейтронной бомбы?

— Нэлл, ничего, что я бросаю тебя на съедение этим крокодилам? — спросил Том Росс, поднимаясь.

— Ничего, Том. Крокодилы под соусом — это моя слабость.

Он ушел.

Биологи шумели о своем, и, похоже, не менее ожесточенно.

— Миссис Сэджворт, давайте поставим точки над i, — снова заговорил Алекс. — Я задам Вам пару вопросов, а Вы на них честно ответите. Идет?

— Давайте попробуем, — кивнула Нэлл.

— У вас есть рабочая гипотеза, как именно углеродная оболочка сверхцветной точки преобразует падающий солнечный свет в излучение в линиях?

— Честно отвечаю: никакой рабочей гипотезы у нас нет. Но ведь ее и не будет, если активно не исследовать эти объекты!

— Отлично, второй вопрос. Почему в углеродной оболочке находится жидкая вода, и это при том, что температура окружающей среды в полдень даже не дотягивает до 160 кельвинов?

— Не знаю, — призналась Нэлл.

— Таким образом, мы констатируем, что известные нам физические свойства сверхцветной точки на данном этапе развития науки и технологии совершенно необъяснимы, — подытожил Алекс. — Это значит, что реакция системы, куда входят сверхцветные точки, тоже будет совершенно неожиданной. И ничего противопоставить ей мы не сможем.

— Почему Вы вообще думаете, что будет какая-то реакция?

— Вы с Бейкером, конечно, исходите из того, что никакой реакции не будет. Оно и понятно — иначе придется признать, что ради удовлетворения собственного любопытства вы готовитесь совершить преступление против человечества.

Нэлл негодующе фыркнула.

— Я тоже могу произнести много красивых и громких слов, господа перестраховщики! Например, напомнить слова Фрэнсиса Бэкона, что знание — сила. Отказываясь от изучения предмета чужой технологии — если это вообще предмет чужой технологии — мы отказываемся от этой силы и ставим под удар нашу общую безопасность. Потому что, если уж на то пошло, хозяева сверхцветных точек могут явиться и так, безо всякого нашего вмешательства в их дела!

— И все же тараканам лучше мирно бегать под плинтусом и не лезть в системный блок, — хмуро возразил Макс.

— А я считаю, что разумным тараканам как раз имеет смысл изучить системный блок, раз уж он им попался. Потому что, мирно бегая под плинтусом, так тараканом и останешься.

Макс невесело рассмеялся.

— Нэлли, солнышко, Вы великая оптимистка! — воскликнул Алекс. — Вы уверены, что мы сможем разобраться в устройстве сверхцветной точки раньше, чем система нанесет ответный удар? А я думаю, что ни черта мы ни в чем не разберемся, просто не успеем.

— Успеем, — улыбнулась Нэлл. — До ближайшего источника сверхузких спектральных линий вне Солнечной системы — несколько парсеков. Это значит, что время реакции системы — если предположить, что там есть какая-то система — составляет десятки лет. За это время я разберу сверхцветную точку на атомы и соберу заново.

— Хоть кол на голове теши, — по-русски буркнул Макс.

— Простите? — подняла брови Нэлл.

— Я сказал, что Вы очень упрямы, — сообщил Макс по-английски.

— Да, я очень упряма, — согласилась Нэлл. — Более того, я считаю, что мы должны идти вперед, даже если это сопряжено с риском. И даже если я решу, что надо остановиться, вперед пойдет кто-нибудь другой. Так уж мы, люди, устроены. Сначала огонь, потом машины. Потом атомная энергия, потом генетика. Теперь космос. Всякий раз мы рисковали, набивали шишки, но все равно шли вперед. А если бы мы были предельно осторожны и не совершали никаких рискованных поступков, мы до сих пор бегали бы по саванне и ели бананы.

— Значит, Вы рискуете человечеством осознанно? — удивленно спросил Алекс. — Ну-ну…