ЮНОНА и АВОСЬ, или Развод длиною в четверть века

В назначенный час гость нажал на кнопку домофона подъезда пятиэтажки, где жила семья пани Ани. Войдя в квартиру, Андрей с любопытством осмотрелся. Квартира была самая обычная – похожа на стандартные московские квартиры. Получше, чем в «хрущёвках», но не отличалась от квартир стандартных блочных советских домов ни площадью, ни высотой потолков. В большой комнате был накрыт разложенный и застеленный белой скатертью празднично выглядящий стол. Пани Аня познакомила Андрея с мужем, которого звали Мирослав и парой детей лет девяти-двенадцати. Оказалось, что должны прийти ещё приятели – соседи. Позже россиянин догадался, что именно было настоящей причиной приглашения его в гости, но вначале он искренне радовался возможности пообщаться с новыми людьми. В Польше он в тот момент находился один, и такое разнообразие, внесённое в его скудную на общение и знакомства жизнь «после работы», было в тот момент довольно ярким эпизодом.

Обед был с алкоголем – за столом были только взрослые. Хозяйка периодически бегала на кухню и приносила простые, но очень вкусно приготовленные блюда. Обстановка становилась всё более раскрепощённой, разговор касался самых разных тем, но в основном – жизни семьи хозяев и пришедших соседей. Особенного интереса к чужестранцу как носителю новой информации о загадочной огромной стране – восточном соседе – сидевшие за столом особо не проявляли.

Такое бытовое равнодушие простых поляков к России контрастно отличается от позиции, официально насаждаемой СМИ. В 2010 году Андрей прочитал очень точную, по его мнению, формулировку у одного из российских журналистов, по-видимому, неплохо знавшего польскую реальность:

"…Откройте любые газеты или интернет-ресурсы, за любой день, за любой час, и вы всегда найдете в них статьи и заметки о нашей стране: почти всегда негативные, редко нейтральные и никогда положительные. Не столько критика, сколько огульное охаивание России, постоянно выражаемое польскими СМИ, есть естественное состояние польского общества. Уберите из него образ России, и оно потеряет точку опоры".

Действительно, вся внутренняя политика Польши строится на отношении той или иной партии к восточному соседу. И тем более было для Андрея странно, что ни в обществе приятелей пани Ани, ни в семье Юноны, где ему приходилось бывать на званых обедах не раз, никто никогда не спросил его о России.

Зато россиянин услышал здесь впервые шутливый польский тост, которым гостеприимный хозяин не уставал чествовать Андрея. «Здровье гостя по раз первшы!» И так весь обед. И сам «гость», и остальные находились уже в довольно весёлом расположении духа, поэтому незамысловатый юмор неизменно встречался с энтузиазмом и звоном чокающихся рюмок.

Надо признать, что россиянин, хоть и не был расспрашиваем, но вниманием обделён не был. А поскольку он проявлял искренний интерес к обыденной жизни новых знакомых, то поляки охотно отвечали на его вопросы. Когда рассказ коснулся прошедшего зимнего отпуска, оказалось, что семья пани Ани проводила его на известном польском горном курорте. Вообще, горные лыжи уже тогда – в начале девяностых – становились в Польше довольно популярным видом активного семейного отдыха.

Хозяин принёс альбом с цветными фотографиями и начал показывать живописные кадры зимнего отдыха. И тут россиянину предоставился случай убедиться, насколько раскрепощёнными могут оказаться шутки европейцев. Впрочем, возможно, в России Андрею не доводилось быть в соответствующих кругах интеллигенции, где такого типа шутки также могли быть нормой. Глава семьи, рассказывая об отпуске и продолжая увлечённо комментировать фотографии, вдруг сказал нечто, что неискушённого россиянина заставило несколько смутиться. А сказал Мирослав следующее: «Аня по этим буграм на лыжах особо скакать не может, а то у неё спиралька выпадет…». Сказал и непринуждённо рассмеялся, поддерживаемый смехом соседей.