Юность

– Блин, ты не понимаешь. Помнишь, я говорила летом, что мне понравился один парень в лагере? Вот. В общем, это была девочка на самом деле. И я не уверена, что мне вообще когда-нибудь нравились парни. Ну типа, может, в садике только. А потом в школе была девочка, помнишь, может, такая светленькая, с каре и чёлкой. Мы дружили в началке, потом она переехала куда-то. Короче, блин… кажется, что я с ней дружила только потому, что она мне нравилась. Не как человек, а как… Ну, ты понимаешь.

Катя смотрела куда-то вниз и нервно теребила край одеяла. Наверное, ей было очень тяжко признаваться в этом даже себе, и уж тем более близкому человеку. Что подумают люди – четырнадцатилетняя девочка стала лесбиянкой! Я закатила глаза и прижала Катю к себе.

– Кать, ты дура. Тем, что тебе нравятся девочки, уже никого не удивишь. Вот если бы ты призналась, что сохнешь по… ну я не знаю… по педофилам, например, было бы странно. А так всем плевать. Сегодня тебе нравятся девочки, завтра – мальчики, потом корейцы. Забей вообще. Мне вот нравятся идиоты, это хуже.

На лице у Катьки появилась широченная улыбка.

– Поддержка от старшей сестры просто топ! – она легонько стукнула меня в плечо.

– Знаешь, какой был мой первый поцелуй вообще? – я ностальгически закатила глаза. – Мы, короче, с Олей и девками из класса поехали как-то к ней, типа девичник устроить, а она позвала каких-то друзей своих, не помню, откуда. И вот, среди них был такой парень, вроде симпатичный, а вроде и не очень – странная у него внешность была. И он, точно помню, Светке нравился, которая из класса. Она с ним пыталась общаться, а он то к Оле лип, то ко мне. И просто, в один момент, он зажимает меня в коридоре по дороге из туалета и целует. Я в ахуе была, конечно, но… это было довольно приятно.

– А Света что? Не узнала про ваш поцелуй?

– Ой, да не. Мы с этим парнем после вписки никогда больше не виделись, да и Оля вроде перестала давно с той компашкой общаться. Это ещё до Рязанова было.

– А говорят, первый поцелуй должен быть особенным…

– Пиздят. Первый поцелуй обычно самый стрёмный получается, так же, как и первый секс. И не важно, с кем.

– Ладно… Но я пока не буду говорить родителям про… это вот всё. Пусть думают, что я самая обычная.

– А кто сказал, что ты особенная? Ишь, губу раскатала. И нафига вообще что-то говорить родителям? Это твоя жизнь, Кать. И вообще, рассказывай всё мне. Я активно интересуюсь темой геев и лесби всяких, ты же знаешь, – я кокетливо поиграла бровями, Катька рассмеялась. – Кстати, видела мой последний шедевр?

Я сползла с дивана и потянулась к ящику письменного стола. Долго копалась в тетрадно-бумажном хаосе, потом выудила лист с карандашным рисунком. На рисунке был изображён молодой мужчина с длинными белыми волосами и надменным лицом, который властно прижимал к себе другого – темноволосого, чуть ниже ростом, с жёсткими чертами лица, горбинкой на носу, почти чёрными глазами.

– Боже, это опять твои Люциус и Северус? – Катя разглядывала рисунок. – А реальных людей слабо нарисовать?

– Ты посмотри вокруг! Где ты видишь красивых реальных людей, которые могут вдохновить на такой рисунок? Не, я по персонажам.

– Ой не ври, у тебя в компании столько красивых парней, что я вообще удивляюсь, как ты до сих пор встречаешься с Лёшей. Бросай уже его, признавайся в чувствах к Левину и будьте счастливы.

– Эх, наивная! Однажды я уже зависала с парнем, который нравился Лере, больше не хочу. В смысле, хочу, конечно, но ссориться с ней ещё раз – это слишком. Хотя знаешь, есть у меня на примете парочка, которую я нарисую, пожалуй.

Поболтав ещё немного, мы с Катькой решили вместе прогуляться по магазинам, посидеть в кафе, поговорить по душам. Мы почти никогда не проводили время вдвоём – в детстве ссорились чуть ли не каждый день, а когда выросли, у каждой появились свои интересы. В свободное время я рисовала, читала или маялась от безделья, когда у друзей появлялись свои дела, а Катька предпочитала активный образ жизни: постоянно зависала на танцевальных тренировках и выступлениях, имела много друзей и никогда не страдала от излишка свободного времени.

– Как вы потусили-то вчера? – спросила Катька, когда мы вышли из трамвая.

– Да неплохо в целом. А ты ничего странного не заметила? С телевизором на кухне, например?

– Да вроде нет. А что с ними?

– Ну вот и славно. Надеюсь, родители тоже не заметят, что это вообще новый телевизор.

– Вы чё, раздолбали телевизор и купили новый? – сдавленно спросила Катька.

– Только т-с-с-с, – я приложила палец к губам, – пусть это останется нашей маленькой тайной.

– Охуеть просто. Папа тебя убьёт.

– Если ты ему не скажешь, не убьёт.