Юность

Я пишу тебе это письмо, потому что не знаю, что еще сделать, чтобы ты услышала меня. Как еще я могу прикоснуться к твоему, разбитому на кусочки, сердечку..? Я подумал, прости, если ошибся, что большей близости, чем та, что была между нами, не способен иметь никто, даже самые влюбленные, раздирающие от страсти друг друга, люди не достойны того, что было между нами. Именно поэтому, я имел наглости сказать, что Ты часть меня, а я часть Тебя. Именно поэтому, я пишу письмо.

Я чувствую, что ты, твоя душа и твое хрупкое сердечко, которое я не уберег, глубоко во мне, в самой потайной комнате, в самой ценной коробочке. Ты научила меня любить и чувствовать, излечила от всего, и за это ты заплатила самую высокую цену. От чего так не справедлив этот чертов мир?! Скажи, Мэгги..? Прости, что позволил себе залезть так глубоко в твою душу, что ты полюбила мои чувства больше своих. За что? Скажи, я бы все простил. Я не мог не простить… Мэгги, ты была, есть и будешь самым светлым и дорогим в моей дурацкой жизни. Но без тебя у меня нет даже такой. Прошу, забери мою. Я хочу, чтобы ты жила, Мэгги, я так тебя люблю… Я никогда не любил, я просто не знал, что нужно было делать. Прости меня, моя Мэгги, живи! Прошу, живи, дыши! Я сделаю тебя самой счастливой, я буду беречь тебя, как самую хрупкую частицу Вселенной, состоящую из ничтожного количества атомов и молекул. Я помещу тебя в стеклянный купол и буду лишь помогать расправлять крылья. Ты, только, вернись ко мне, Мэгги…

Глава 28

Я вдохнула воздух: раздалось шипение, сработал насос и очередное продолжительное пиканье аппарата. Кроме этих звуков вокруг стояла полная тишина. Резиновая маска сильно давила на скулы, соленые и прохладные капельки конденсата стекали на сухие губы. У меня не было сил делать глубокие и частые вдохи. Мысли путались, я до сих пор ощущала покачивание волн, мне казалось, что одежда была мокрая и тяжелая, а кожа слишком пропиталась водой. Я попыталась приоткрыть глаза, но веки окаменели. Их тянуло вниз, я не могла смотреть. От страха я стала собирать в себе силы, чтобы пошевелить пальцем, будто током ударило в подушечку указательного, и по телу разлилась невыносимая боль. Я не могла управлять своим телом, как бы сильно того не желала. Легкие кололо изнутри.

“Мэг?”

Я услышала знакомый голос, скрип кресла и шаги. Надо мной нависла голова с взъерошенными и растрепанными волосами. Оскар смотрел на меня огромными испуганными глазами, наполненными воодушевлением и надеждой. Кофта свободно болталась, оголяя ключицу и начало грудной клетки. Глаза никак не могли сфокусироваться на Оскаре, черты его нежного лица расплывались. Местами, мне казалось, что он стоял в трех метрах от меня, но я четко ощущала его дыхание и прикосновения. Я перевела взгляд чуть ниже его губ, он надел кулон, который я обещала не снимать, но сняла именно в день выставки. Кулон раскачивался подобно маятнику, гипнотизируя меня и погружая в сон.

“Ты слышишь меня?”

Голос повторился. Я так хорошо выучила эту интонацию и особенности произношения, что угадала бы, будь я в коме. Его голос вывел бы меня. Я сглотнула, повернув слегка голову набок, подняла два дрожащих пальца и зацепилась ими за низ кофты. Почувствовав натяжение, Оскар опустил голову и присел на край кровати, осторожно накрыв мою руку своей. Голова просто раскалывалась. Оскар гладил меня большим пальцем и, не отрываясь, смотрел в одну точку, болтая ногами. Он сидел ссутулившись, такой странный и, почему-то, несуразный. Я бы подумала, что он был самым милым домовым в истории. Лохматый, худой, бледный… самый красивый.

“Прости меня, Мэг, я такой дурак… Испугался и все,” он вырисовывал пальцем круги на моей коже.

“Ос..”

“Тише, тише, молчи. Не нужно говорить.”

Оскар наклонился ко мне и уперся локтем слева от меня. Он был так близко ко мне, я хотела его поцеловать. Оскар пах домом… Согнув пальцы, я поднесла руку к лицу и кое-как стащила маску. Я резко ощутила холод.

“Ты уже можешь дышать?” Оскар убрал мне волосы от лица.

“Сейчас проверим,” мы говорили шепотом – так было проще. “Давно я..”

“Четвертый день…”

“Кто меня в.. вытащил?” Мне было неловко говорить об этом.

“Дэн…”

Оскар опустил глаза и начал расправлять складки на простыне. Я стиснула зубы и напрягла шею, стараясь не заплакать.

“Зато, ты сейчас здесь,”– я попыталась улыбнуться и пошутить.

“Что ты натворила?”