Юность

— «Единственное, наверно тем, что объявил ему о своём плане поступать в институт, а не работать рабочим!».

— «И что? Не поступил?!».

— «Да нет! Поступил без проблем! Только пришлось перейти на вечерний факультет! Не хотел у матери сидеть на шее! Мы же живём с ней и сестрой-школьницей! Помогать маме надо!» — сориентировался Кочет.

— «Понятно! Поздравляю! Но тебе трудно будет работать и учиться!» — чуть вздохнул он.

— «Ничего! Надеюсь, выдержу?!».

— «А в какой ты поступил?».

— «В Плехановский!».

— «В Плехановский? Странно!? — удивился Афиногенов — Ну, пусть! А сейчас я вам покажу ваши станки, и пойдём получать спецодежду!».

Владимир Фёдорович сначала подвёл парней к молодому мужчине-фрезеровщику, представив его комсомольским вожаком цеха Яковом Александровичем Родиным.

— «Поздравляю вас с началом работы! Завтра ко мне подойдёте с комсомольскими билетами для постановки на учёт!» — широко улыбаясь, приветливо распорядился он.

Затем Афиногенов показал станок Виктору в первом от окон ряду, а потом выделил Платону самый крайний в третьем ряду у прохода, почти в середине цеха. Тут же он познакомил Кочета с его наставником Алексеем Ивановичем Заварзаевым, занимавшим станок через ряд напротив Платона. Это был кареглазый брюнет средних лет и роста выше среднего, добродушный и весёлый, но с мясистым заметно красным носом.

Затем мастер отвёл новобранцев в торец цеха, показав им инструментальную и материальную кладовые, где выдали халаты и перчатки.

— Хорошо, что мне в спину никто не смотрит! А я своего наставника и мастера, да и всех других вижу! — обрадовался Платон, подходя к станку.

— Но здесь темнее, чем в первом ряду у окна. Зато у станка есть своя яркая подсветка! С ней даже уютней будет и в темноте! — размышлял он, разглядывая свой токарно-винторезный станок 1К62 (ДИП-200).

Платону этот тип станков из серии «догнать и перегнать» был знаком.

Он сообщил и Алексею Ивановичу, что уже проходил в школе курс обучения на токаря, но только не получил разряд.

— «Да?! Ну, так это совсем меняет дело! — обрадовано удивился Заварзаев — Давай, покажи мне, как ты в станке разбираешься!».

И Платон в присутствии Алексея Ивановича смело включил его, проверив на разных режимах работы.

— «Так это получается, что мне тебя и учить-то не надо!? Здорово! Ну, хорошо! Жди первого производственного задания от мастера! И помни, что станок — твой кормилец! Береги его и ухаживай за ним, вовремя убирай стружку, протирай и смазывай маслом! А какие у тебя будут вопросы — подходи ко мне в любое время, спрашивай!» — подвёл удовлетворённый Алексей Иванович итог знакомству Платона с ним и со станком.

А вскоре начался обеденный перерыв. Все станки чуть ли не синхронно были выключены, и наступила тишина. Платону в корпусе № 16 показали буфет и рассказали о столовой на его втором и третьем этажах. В дальнем торце корпуса находился большой конференц-зал для заседаний, собраний и концертов, а под ним — гардероб и медсанчасть. В этом же корпусе размещались и все бюрократические службы предприятия — бухгалтерия, расчётная часть, касса, плановый, экономический, юридический и другие отделы. Платон же решил пока подкрепиться в буфете, купив пол-литровый тетраэдр молока и несколько булочек с маком.

Затем он под расписку получил в инструментальной кладовой штангенциркуль и микрометр, набор резцов, напильников, надфилей и шкурки.

— «Ты человек новый, поэтому всё это запри в своём ящике! А то у нас могут и утянуть! У тебя есть висячий замок?» — спросила его кладовщица.

— «Нет! Я и не знал?» — искренне удивился Платон.

— «Понятно! Тогда сейчас не бери дорогой инструмент, пока замок не купишь!».

Платон отнёс всё это в свою металлическую тумбочку, стоявшую около станка, разобрав в ней, выбросив в урну хлам, и уложив принесённое.