Юность

На умную Настю обратил внимание один из полковых комсомольских секретарей старший сержант Павел Олыпин, продолживший знакомство с нею на танцах. А на него просто было невозможно не обратить внимания, так как ростом он был под два метра и хорошо сложен. А в приглушённом свете с мигающими на ёлке огнями, да под танцевальную музыку, и ещё в ладной военной форме, подчёркивавшей его красивую фигуру и эластичную мускулатуру, он вообще казался всем просто сказочным богатырём.

И Настя, которую Павел стал приглашать регулярно от танца к танцу, влюбилась в него.

На следующий день, когда Платон вернулся из института, ёлка стояла уже наряженной. Настя всегда любила наряжать её. Но в этот раз, влюбившаяся девушка делала всё с большим энтузиазмом, даже напевая что-то себе под нос.

А в последний день уходящего и такого насыщенного на важные и судьбоносные для Платона Кочета события 1966 года, в радионовостях было объявлено об освобождении из югославской тюрьмы по указу Иосифа Броз Тито его бывшего политического приемника и бывшего югославского вице-президента Милована Джиласа, находившегося в тюремном заключении с 1962 года за критику компартии и разглашение гостайны в написанной им книге «Беседы со Сталиным».

В этот же день правительство Конго взяло под контроль бельгийскую медедобывающую компанию за неуплату налогов и за попытку поддержки отделения провинции Катанга.

В новый, 1967 год, традиционно встреченный Кочетами за праздничным семейным столом у телевизора, Пётр Петрович вступал с удовлетворением жизнью, Алевтина Сергеевна — с надеждами на её улучшение, Платон — с «хвостом», а Настя — с женихом.

Отоспавшись в первый день нового года, Платон вечером по телевизору в новостях узнал, что в этот день 1 января Центральное правительство Лаоса провело парламентские выборы, но только на подконтрольной ему территории, так и не достигнув соглашения с другими военно-политическими группировками страны, тем самым потеряв трехсторонний характер правительства.

— Ну, всё! Начинаю готовиться к экзаменам! А новости и прочие радости пока пусть подождут! — решительно сел Кочет за подготовку.

Первым экзаменом 4 января была математика. Платон был уверен в себе. Вопрос касался только точной и справедливой оценки его знаний.

Он сел в первой пятёрке и принялся писать ответы на вопросы и решать задания. Притом он увидел, как его сокурсники смело полезли за шпаргалками. Но Кочет никогда в жизни не пользовался шпаргалками и даже презирал пользующихся ими.

— Хе! Слабаки! Без шпаргалок не могут!? Но я никогда до этого не опущусь! Себя надо уважать и преподавателя тоже! — молча возмущался он.

Платон написал ответы на все вопросы и попросился к экзаменатору. Тот выслушал полные и правильные ответы Кочета на все вопросы, объявив, что тот идёт на оценку «отлично» и дал ему задание взять производные в пяти примерах. Платон быстро взял их и показал преподавателю.

— «Ничего не понимаю! На вопросы билета вы ответили на отлично! Всё решили, а производные две из пяти взяли неправильно!? Что с вами!?! Попробуйте взять вот эти две!» — написал он на экзаменационном листке Кочета два выражения с числом «е» в степени, но в этот раз запись степени была короче.

Платону нужно было бы посмотреть, что из пяти взятых им производных, две были с числом «е» в степени и понять, почему преподаватель опять дал ему, но только два примера и только с числом «е» в степени, к тому же степень была проще. Ведь этим тот как бы подсказывал Кочету, что ошибка его была именно в этих примерах, но Платон ошибся.

Но Платон был самоуверенным торопыжкой, и не догадался это проанализировать, опять просто и по-гусарски взяв производную, от теперь короткого выражения, совершенно позабыв особенность взятия производной от выражений с числом «е» в степени, то есть: (еⁿ)’=еⁿ(n)’, ошибаясь на самом простом, забыв, что после знака равенства надо записать сначала еⁿ, а потом уже умножать это на производную от степени.

— «Эх, жалко! Опять вы неправильно взяли производную! Надо же? С отлично скатились на неуд!? А я ведь на семинарах всех предупреждал, что даже за одну ошибку при взятии производных сразу буду ставить неуд! Так что не обессудьте — приходите в следующий раз!» — сам расстроившись своему решению, заключил преподаватель.

Но сжалившись, он объяснил ошибку Кочета.

— «Так давайте я сейчас же вам и пересдам!? Других же ошибок у меня нет и не будет!» — с досады, но неожиданно быстро, среагировал Платон.