Юность Бабы-Яги

– Давай криминальные новости посмотрим.

И она узнала, что в Екатеринбурге накрыли притон, а вместе с ним цех по производству порнофильмов. Люди с автоматами, «маски-шоу», РУБОП и все такое. Преступники оказали сопротивление, и в перестрелке были убиты два криминальных авторитета, а остальные находятся под следствием. Просьба всем девушкам, которым предлагалось участие в съемках, позвонить по телефону… и т. д. Показали фотографии. На них Вета с ужасом узнала двоих из четырех своих знакомцев-бизнесменов. Остальные двое, надо полагать, были мертвы.

– Ц-ц-ц, – издал Завен укоризненный звук. – Как нехорошо вовлекать молодых девушек в порнобизнес. Деньги большие обещать, да? А хочешь, я тебе так 50 тысяч подарю? – Он смотрел на экран, и мстительная улыбка кривила его рот.

– Так это… Это ты?! – потрясенно вымолвила Виолетта. – Я-то думала, инцидент исчерпан. Забыли и все.

– Для нас – исчерпан, – ответил Завен, – для них – нет. Хамских, самодовольных дегенератов, которые думают, что им теперь в этой стране все позволено, надо наказывать! Не всё им позволено!

И тот вояж в Екатеринбург был с тех пор единственным бесконтрольным выездом Виолетты в «большой свет». Она стала невольной соучастницей всех его дел. А дела, надо сказать, делались громадные, вплоть до того – кого снимать в правительстве, кого назначать и каким образом осуществить задуманное. И совещания такого рода частенько проводились в их квартире. Точнее – в ее квартире, куда переехал Завен. Здесь вести дела было безопаснее, конспиративнее, что ли. Кейсы, набитые долларами, переговоры по телефону – то с высшими чиновниками страны, то с лидерами бандитских группировок, то с немецкими или американскими партнерами по бизнесу на их языках – и все в Ветиной квартире. Звонки были и днем, и ночью. Вета стала уставать, но терпела. Терпела до поры до времени.

Терпение лопнуло после того, как ее похитили. Похитили самым вульгарным образом, будто по сценарию все того же американского боевика, адаптированного к русской жизни. Но что делать, если такие фильмы стали прямо-таки наглядным пособием. И не только для бандитов.

Домработницы у них не было, Завен не хотел в доме лишних людей, поэтому роль домработницы выполняла она, что тоже, кстати, стало ей надоедать. Магазины, стряпня, уборка – все сама. И вот в один прекрасный день все случается, как в кино. Идет она из магазина, тормозит, как всегда, джип. Из него, как обычно, выскакивают несколько молодых людей. Один сразу зажимает ей рот, она даже «мама» крикнуть не успевает, двое других шустренько заталкивают в машину. Едут. Завязывают глаза. Рот, как всегда, – клейкой лентой. Все происходило так же, как некогда с бандой Димы-Таксиста. Да и с хорошей девушкой Викой в г. Ижевске проделывали почти то же самое. Только эти безмолвные и деловитые воины большого бизнеса в камуфляжной форме были профессионалами, а те – дилетантами, вот и вся разница. Профессиональны они даже в том смысле, что, когда понимают бесполезность акции, все моментально заканчивается. Так было и здесь.

Через три квартала дорогу им перегородил пустой «Икарус», а сзади и с боков подъехали еще три машины. Из них выскочили люди в аналогичной форме и навели на машину похитителей короткоствольные автоматы. Даже намек на малейшее сопротивление был бы пресечен огнем, и все стало бесполезно. Тем более бесполезно было бы убивать Вету, тогда их всех тут же и положили бы на месте. А зачем погибать попусту? Жить-то хочется. Вету освободили, а тех ребят, в свою очередь, раздельно затолкали по машинам и в автобус и повезли куда-то. Вету вежливо попросили занять место в салоне одной из машин и отвезли домой. Ну а там Завен ей популярно объяснил, что ее хотели похитить, чтобы его шантажировать. Что он, мол, в одном вопросе никак не хочет уступить одному нехорошему человеку, и тот решил воздействовать на него вот таким прямолинейным способом. И если бы не его человек, давно назначенный им, чтобы пасти Виолетту, куда бы она ни двинулась, – все могло кончиться для него, Завена, тотальным поражением на одном из участков бизнес-фронта.

Завен, правда, извинился за причиненные неудобства и моральный ущерб. Обещал, что компенсирует ущерб поездкой в Венецию через неделю. «Ведь ты об этом мечтала, так? Вот и поедем, да, киска?» «Киска» все равно неутешно плакала. К тому же его омерзительная привычка называть ее иногда «киской» – сейчас, после происшествия, выглядела особенно гадко. Он пытался утешить все-таки, но получалось у него в тот раз довольно неуклюже. Сказал, что каждый день со своей проклятой работой подвергается опасности.

– Ты думаешь, дырки в подголовнике моей машины – это для вентиляции, что ли? Нет, Вета! – яростно тряс он ее за плечи. – Это дырки от пуль! Мне тогда удалось пригнуться и проскочить. Я каждый день на лезвии ножа, понимаешь ты это или нет?! А ты же – моя женщина, ты обязана разделять со мной все мои проблемы. Ну скажи, разве не так, – он уже стоял перед ней на коленях и тряс ее талию, – ты же должна быть со мной во всем, в беде и радости, разве не так, киска?