Юность Бабы-Яги

– Попозже, – пообещала юная искусительница, – у нас ведь вся ночь впереди, правда?

– Да, – уже радостно подтвердил Саша, не замечая, что он уже давно обходится в их разговоре только одним этим простым словом.

– А сейчас давай еще о стихах и песнях, мне это интересно, давай?

– Да, – вновь умиленно подтвердил Саша, и они продолжили.

– Ну хорошо, а другие стихи песенные есть?

– Конечно. Если для ума или сердца, или воображения. А еще лучше, когда и для того, и для другого, и третьего. Тогда песня – не однодневная дрянь.

– А это для здоровья невредно? – продолжала Виолетта немного посмеиваться, хотя и была с Сашей согласна.

– Нет! Не вредно! – опять завелся он. – У человека должно хоть иногда чаще биться сердце от чьей-то любви или чьей-то печали, или от осознания красоты, к которой хочется двигаться, которой хочется подражать.

– Зачем? Ты не многого ли хочешь от простой песни?

– А затем, что душу надо тренировать. И ум. Иначе они станут такими же незатейливыми, как у собирателей автографов, – вырвалось у него вдруг и он замолчал, сам испугавшись своей невольной бестактности.

– Продолжай, – сказала Вета спокойно. – Ты меня не обидел. Автографы мне не нужны, ты ведь и сам не поверил, правда?

– Правда. Тогда зачем…

– А вот зачем, я тебе потом объясню, ты продолжай.

– Ладно. Так вот, душу и ум надо тренировать. Ты замечала, как часто говорят про какую-нибудь книгу или фильм, или спектакль: «Он заставляет думать». Думать, стало быть, необходимо заставлять. Будто бы это не естественное состояние человека, а естественное – это не думать ни хрена ни о чем. Вот и с песнями – то же самое. Большинство из них не только не заставляет думать, а заставляет – не думать.

– Ну перестань, есть же действительно хорошие…

– Есть. Мало. И они все меньше нужны. А спрос все больше – вот на это, – он посмотрел в сторону теплохода. Оттуда, словно живое подтверждение вышесказанному неслось: «Вечером на лавочке у нас – песни, танцы, шманцы, просто класс». Они немного послушали и им одновременно стало смешно. Саша обрадовался, что и это совпало. – Вот как? По-твоему, шманцы – это что? Промежуточная фаза между танцами и совокуплением. И почему танцы – на лавочках? Шманцы, – повторил он презрительно. – А ведь это моя знакомая написала. Настоящим поэтом она была когда-то… Потом, видно, поняла, что из настоящих стихов шубу не сошьешь, и теперь вот чем занимается. Теперь она поэтесса-песенница. Близко – к пепельнице. Шманцы, – опять повторил Саша брезгливо.

– Так ты и вправду не знаешь, что такое «шманцы»? – сказала Виолетта, придвинувшись к нему чуть ближе.

– Нет, – настороженно ответил Саша, опасаясь, что она опять подшучивает над ним.

– Ну-у, это так просто… Я тебе сейчас объясню. «Шманцы» – это то, чем мы занимались с тобой полчаса назад, – она совсем приблизила к нему свое лицо, а потом поднеся губы к его уху, еле слышно прошептала, – и это то, чем мы займемся с тобой сейчас.

– Шманцами?

– Ну да, именно ими.

После чего Вета, не откладывая это дело в долгий ящик, перенесла свои губы от Сашиного уха – куда надо и поцеловала его так, как уже научилась. И через минуту сама сказала ему:

– А теперь отойдем… ты опять хочешь… Пойдем, а потом я покажу тебе, как я сочиняю стихи.

И опять удивился Саша, но сейчас было не до этого, он был вновь во власти этой порочной девчонки; он пребывал в упоении от ее дерзкой и безошибочно направляемой сексуальности и от собственного сладострастного рабства. Они метнулись в кусты, будто от чьей-то погони. Дальше ей предстояло добивать его своими стихами. «Кусты, стихи – как это, однако же, рядом», – успел подумать Саша перед тем, как Вета уже сама расстегнула ремень на его джинсах. «Кусты, стихи, скамейка», – да из этих трех слов можно шлягер сложить», – мелькнула у него последняя мысль перед тем, как провалиться в вулканический кратер пламенной страсти, жгучих прикосновений и вызываемых ими огненных чувств, словом – всего пламенного и огненного, что сопровождает темпераментное соединение тел. Или, еще раз обратившись к чудесным образцам нашей эстрады, облагородим происходящее нижеследующей цитатой из песни.

«Музыка тела пела и пела

Музыка тела вечной была.

Ты не хотел и я не хотела -

Музыка тела нас позвала».

Впрочем, они оба хотели, ну а «музыка тела» не заставила себя долго ждать.

На сей раз Вета позволила ему чуть больше познать свое тело, приоткрыла ему новые горизонты, он уже почувствовал своей рукой – куда ему следует стремиться в следующий раз, он уже узнал: как и в каких именно зонах он может довести девочку до того состояния, когда уже она будет его рабой. Саша обольщался. Вета умела получать удовольствие, всю ситуацию в целом держа под контролем. Вета училась, Саша влюблялся… Все больше и больше. Но так и должно было быть.