Юность Екатерины Великой. «В золотой клетке»

Передохнув и переодевшись, Екатерина отправлялась на конюшню и часами носилась верхом по окрестностям, в мужском костюме, на мужском седле. Как ни старалась быть осторожной, но на глаза императрице Екатерина все же попалась. Ей пришлось выслушать много неприятных слов, перетерпеть большой гнев и услышать самую неприятную фразу:

– Если вы, Екатерина Алексеевна, и далее будете так увлечены верховой ездой и в мужском седле, что само по себе непомерный стыд и срам, то, видно, я никогда не дождусь от вас с Петром Федоровичем наследников. А именно это – ваш первейший долг, сударыня! И не скачками вы должны заниматься, а беречься и родить здорового наследника! Если вы сами не соизволите заняться этим вопросом, то решать его начну я!

Екатерина и рада была бы применить известные женские хитрости, подсмотренные за дамами и матерью, но едва Елизавета покинула Петергоф, в Ораниенбауме все закружилось-завертелось с новой силой. Петру Федоровичу удалось завербовать в свое войско весь Малый двор. Теперь солдатами и младшими офицерами были все: камергеры и камер-юнкеры, дворовые люди, адъютанты и камер-лакеи, даже садовники и егеря, даже князь Репнин и его сын. Все вооружились мушкетами и участвовали каждый день в учениях, караулах. Петр Федорович принял на себя звание капитана, а князя Репнина назначил адъютантом. Вечером и утром проводилась оглушительная стрельба с вала крепости, как будто орды врагов вели наступление на маленькую защитницу их прав. Все терпеливо заучивали разнообразные сигналы, причем наследник сам принимал экзамен у своей армии. Так они проводили день. И в этом расписании у Екатерины не было ни малейшего шанса соблазнить или просто пококетничать, пофлиртовать ни с мужем, ни с любым офицером «комнатной гвардии». Фрейлины грустно дули пухлые губки, крутились подле плаца или недалеко от насыпанных валов крепости, радостно махали тончайшими платочками, и все. Бравая гвардия к ночи падала с ног и проклинала тот день, когда дала добровольное согласие принимать участие в «детских играх» наследника. Многие понимали, что это уже выходит за рамки «детскости», тайком строчили доносы в Тайную канцелярию, но их было меньшинство, и императрица, веря тому, что увидели ее собственные глаза, презрительно отмахивалась от шпионских докладов. Так продолжалось, пока на аудиенцию не попросился с докладом глава Тайной канцелярии Александр Иванович Шувалов, недавно сменивший на этом посту Ушакова.

Граф Шувалов имел репутацию слишком серьезного человека и в неурочное время доложить мог только нечто выходящее за рамки обычных сообщений, к тому же он был братом фаворита императрицы – любезного сердцу стареющей государыни Ивана Ивановича. Елизавета забеспокоилась, отменила вечернюю игру в карты и уединилась с высоким, статным графом в кабинете, запретив кого-либо пускать.

Со спокойным видом, не проронив ни слова, граф Шувалов разложил на столе перед императрицей исписанные протоколы допросов, что вынул из увесистой папки, и отошел к окну, заложив руки за спину. Пока Елизавета изучала документы, он не проронил ни слова.

– Допросы проводились с пристрастием? Может, со страху оболгали? – задала первые вопросы императрица.

– Сначала доносы, потом допрос, а потом и пристрастие, – тихо ответил Шувалов, поворачиваясь от окна к Елизавете, с легким поклоном. – Все как при сложном дознании.

– Сам присутствовал?

– Присутствовал, при пристрастии, чтобы куда дальше не пошло, матушка-государыня, – вновь поклонился Шувалов.

– И что делать предлагаешь? Как к этому отнестись?!

– Изъять оружие, амуницию, палатки, людишек разогнать, кто чином повыше и родовитостью, можно ко мне в Тайную канцелярию, поспрошаю, остальных в армию. А как еще поступить, ведь скандала нужно избежать? Строганова, прикажи, сразу поспрошаю.

– Все тебе «поспрошать»! Строганова не трогай, здесь его вина малая, попросили деньги занять, был капитал свободный – дал, не трогайте его. Меня другое волнует: кто научал и подбивал наследника моего неразумного на организацию этого дела? Что Катька крутит хвостом и деньги занимает, то давно уж и без тебя знаю. Траты непомерные ведет, докладывают постоянно. Доносы обманные шпионы научились составлять. Всех обласкала, кто не поддался – подкупила. Прав Бестужев был – вся в маменьку! Но я никогда не могла подумать, что они сговориться смогут против меня, своей благодетельницы, ишь, заговор удумали!

– Позволь, государыня-матушка, тебя поправить, ить не было заговора против тебя.

– А это что? – Елизавета схватила пачку бумаг и потрясла ими.

– Это они так себя защитить хотели, почитайте внимательно вот это. – Шувалов быстро нашел среди разбросанных листов нужный и подал его императрице. – Больно ты прижимаешь их.

– Дай им свободу, так они таких вольтеровских вольностей напустят, так Россию потом по кускам разнесут, что не соберешь! – отрезала Елизавета. Она хотела подумать, но перевешивало желание наказать свободолюбивых неблагодарных родственников, которых выбрала себе в наследники. – Все, что ли?