Юность Элси

— Да, — ответил он растроганно. — Стоит мне подумать об этом, я едва сдерживаюсь, чтобы не пойти к ней. Хочется обнять ее, излить на нее свою ласку и нежность. Но затем я начинаю думать о том, что она позволила тому мерзавцу делать то же самое, и я почти готов выпороть ее за это. — Его лицо пылало, а темные глаза гневно сверкали.

— О, дорогой мой! — воскликнула Роза, немного испугавшись его неистовства. — Ты же не собираешься действительно выпороть ее?

— Роза, — проговорил Хорас, взволнованно шагая взад-вперед, — этот парень — ужасный негодяй. Даже его прикосновение я расцениваю как скверну. Он осквернил такое нежное, чистое, невинное юное существо. Я говорил ей об этом. Я строго запретил ей даже смотреть на него! Ей не позволено было показывать ему свое лицо, если можно этого избежать. Ей было запрещено общаться с ним. Но она пренебрегла всеми запретами и позволила ему держать себя за руку, обнимать себя за талию, даже несколько раз поцеловать. Чего заслуживает такое непослушание?

— Она ничего не сказала в свое оправдание?

— Оправдание? Да, она допустила непослушание неумышленно. Он застал ее врасплох. Увидев его, она позабыла обо всем на свете.

— Что ж, дорогой мой, — сказала Роза, положив свою руку на его. У нее на губах играла мягкая улыбка, красивые голубые глаза смотрели на мужа с любовью и нежностью. — Ты же знаешь, как бывает с влюбленными. Оглянись на несколько лет назад. Думаю, мы оба тогда частенько забывали обо всем на свете, кроме нас двоих.

Мистер Динсмор улыбнулся, нежно поцеловал Розу, сказал ей несколько нежных слов, но затем опять сделался серьезным:

— Ты забываешь об отвратительном характере этого человека. Если бы отказ был моей прихотью, это было бы совсем другое дело.

— Но ты же знаешь, что Элси не верит, что...

— Она должна верить тому, что говорит ей ее отец, — прервал он с жаром. — Верит или нет, она должна и будет повиноваться мне. В противном случае я накажу ее.

— Чтобы наказать ее, достаточно одного холодного взгляда, достаточно лишить ее твоей ласки и добрых слов. Подобное отношение со стороны ее нежно любимого отца — уже наказание, достаточное для того, чтобы сокрушить ее мягкий, чувствительный дух.

Его лицо смягчилось. Он перестал хмуриться, в глазах потух огонь гнева.

— Моя бедная девочка! — прошептал он со вздохом. Он вспомнил время, когда много лет назад они были отчуждены друг от друга. — Да, Роза, ты права. Она нежный, тонкий и чувствительный цветок. Отцу надлежит быть с ней мягким и терпеливым.

— Значит, ты простишь ее, будешь добр к ней?

— Да, если она раскаивается. Я скажу ей, что она должна благодарить маму за вмешательство, потому что я намеревался ее оставить в немилости еще на несколько дней или даже недель.

В этот момент Хлоя внесла в комнату своей юной госпожи большой поднос, наполненный различными лакомствами.

— А теперь, миленькая, попробуй поесть, чтобы порадовать свою старенькую няню, — сказала она и поставила поднос перед Элси. — Я постаралась выбрать то, что моя дорогая девочка любит больше всего.

Элси ответила жалким подобием улыбки, но заставила себя проглотить несколько лакомств ради нянюшки. Пока Элси ела, Хлоя не отрывала от нее любящего взгляда. Унесла она поднос, лишь наполовину удовлетворенная результатом. Элси тем временем села в большое мягкое кресло, придвинутое к выходящим на лужайку балконным дверям. Положив голову на подушки, она смотрела на улицу, страстно желая пройтись по тенистым аллеям и ярким цветникам, по густому изумрудному ковру лужайки, посреди которого сверкал мириадами брызг фонтан. Деревья уже отбрасывали длинные тени, перемежаемые с яркими пятнами от красноватых лучей медленно опускающегося за горизонт солнца.

Элси глубоко вздохнула, и ее глаза наполнились слезами. «Как долго мне будет запрещено гулять по милым сердцу местам?» — подумала она.

Вдруг на ее лоб легла мягкая прохладная рука. Подняв глаза, она увидела стоящего рядом отца. Она не слышала, как он подошел, потому что ноги его, обутые в мягкие шлепанцы, бесшумно ступали по дорогому бархатному ковру.

Его лицо было серьезно, но в нем не было больше суровости и гнева.

— У тебя болит голова, доченька? — спросил он нежным голосом.

— Да, папа. Но эта боль несравнима с болью моего сердца, — ответила она. По ее щеке скатилась слеза. — Я так сожалею о своем непослушании. Ох, папа, ты простишь меня? — и в глазах ее отразилась такая мольба, которой он просто не мог противиться.

— Я прощаю тебя, — сказал он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее дрожащие губы. — Я полагал, что тебя следует оставить в немилости еще некоторое время, но твоя мама вступилась за тебя. Ради нее, и помня, как много лет назад я причинил моей маленькой девочке много незаслуженных страданий, я прощаю тебя и возвращаю тебе свое расположение, — его голос дрожал от избытка чувств.

Элси обняла отца за шею, он привлек ее к себе, и дочь положила голову ему на плечо, вытирая слезы радости и благодарности.