Юность и детство гусара (СИ)

Мужчина обыкновенный, внешность непримечательная, но когда Дерюгин заговорил со мной... Боже мой, я была околдована им! Какой блестящий ум! Какой прекрасный собеседник! Человек с глубокими познаниями в литературе, изобразительном искусстве, металлургии, судоходстве... Через несколько дней после нашего знакомства он предложил мне руку и сердце. Я, не задумываясь, приняла его предложение. Любила его безумно!

Марина уже с восторгом смотрела на Анастасию Михайловну. Её откровенность и простота в общении мгновенно покорили девушку.

Владимир тоже сидел с открытым ртом.

- Сколько лет близко знаю тётушку, а она мне никогда этого не рассказывала! - размышлял он.

- Вы, Мариночка, учитесь на Бестужевских курсах? - спросила Анастасия Михайловна.

- Да. Мне очень нравится, но, честно сказать, пока науки даются не очень легко. - Призналась девушка.

- Это ничего! Для этого они есть науки, чтобы их "грызть"! - пошутила тётушка, - самое главное, что вам, Мариночка, нравится.

- А вы, Анастасия Михайловна, где учились? - спросила осмелевшая Марина,

- Алексей Иванович, нанимал для меня лучших педагогов по истории, литературе, иностранным языкам, философии. Мне, тоже, нравилось учиться.

- А как же вы управляете своими заводами? Для этого же недостаточно знать историю и философию. - Марина была очарована своей собеседницей.

- Когда Алексей Иванович тяжело заболел, он сказал мне : "Настюша, если я умру, то мои конкуренты украдут дело всей моей жизни. Обидно будет.. Ты должна быть готова, чтобы его продолжить. Я прошу тебя об этом!" Я согласилась. Два года, до самой своей смерти, Алексей Иванович учил меня как управлять его делами. Со мной занимались экономисты, бухгалтеры, инженеры- судостроители, инженеры металлурги. Его смерть была самым сильным ударом для меня. Я думала, что не выдержу. Думала, что сойду с ума. Нет! Выдержала! Выдержала и утёрла нос всем моим конкурентам, - спокойно рассказывала Анастасия Михайловна.

- Ох и тётушка! Надо же! Я и не знал! - не переставал удивляться Владимир, слушая её.

После обеда, когда они прощались, Марина поцеловала Анастасию Михайловну в щёку и прошептала ей на ухо:

- Я восхищена вами! Я, честное слово, влюбилась в вас! Я тоже хочу стать такой независимой и сильной личностью, как вы, Анастасия Михайловна!

Часть своего летнего отпуска Владимир провёл в родительском доме, а другую - на даче Игнатьевых в Паланге.

Какое это было замечательное время! Они с Мариной гуляли по красивым песчаным

35

пляжам, катались на лодке, любовались невероятно красивыми закатами солнца и целовались под луной.

Тридцатого августа 1913 года Головинский поднимался по левой (корнетской!) лестнице в расположение эскадрона.

- Как быстро закончился отпуск! Быстро и, как всегда, неожиданно,- размышлял Владимир.

Вдруг с площадки правой ( для младшекурсников) лестницы до него донёсся знакомый голос Бориса Манвелова:

- Молодой, стоять! Прэдставиться!

- Кому представиться? - раздалось удивлённо.

Головинский поставил свои вещи на пол и незаметно высунулся из-за колонны.

На лестничной площадке перед Манвеловым стоял щуплый ушастый юноша в форме Московского кадетского корпуса.

- Как кому? - "Подкова" сделал возмущённо-обиженное лицо, - мне - "благородному корнэту"!

- Так ты не корнет, а юнкер второго курса! - упорствовал ушастый.

- Я - "благородный корнэт"! А ты - "звэрь"! "Скиф"! "Сармат"! - уже всерьёз рассердился Манвелов. - Повторить, "звэрь"!

- Я скиф и зверь! - испуганно повторил ушастый кадет.

Начинается новый учебный год, и начинается и продолжается цук. - Как-то уныло подумалось Головинскому.

"Племянником" у Владимира стал Евгений Арцыбашев, коренастый симпатичный

блондин. Головинский каждый день задавал тому вопросы, касающиеся истории российской кавалерии. Если Арцыбашев ошибался, то Владимир, грустно вздыхая, вежливо поправлял того. Никогда он не заставил своего "племянника" делать приседания, отжиматься, вести на себе ночью в туалетную комнату.

Вообще Головинский ко всем "зверям" относился вежливо, но с "холодком". Никого и никогда не выставлял на посмешище дурацкими вопросами. Если видел "зверя" по незнанию оказавшегося там, где могли находиться только "благородные корнеты", делал тому замечание.

Владимир был верен своей клятве, которую он себя много лет назад : "не цукать

младших".

В марте 1914 года к девяностолетию Николаевского кавалерийского училища в Михайловском манеже готовился большой конно-спортивный праздник.

Головинский пригласил на него Анастасию Михайловну и её двух основных компаньонов: Василия Васильевича и Виталия Викторовича. Также Владимир просил приехать на праздник и семью Игнатьевых.

- Будем! Непременно будем! И большим удовольствием! - лично пообещал Головинскому Александр Степанович.

Но за неделю до праздника Марина сильно простудилась и слегла.

Елена Васильевна телефонировала Анастасии Михайловне и, извинившись, попросила, чтобы Владимир в субботу к ним на обед не приезжал.

- Мариночка в постели. У неё сильный жар. Такой сильный, что она во сне бредит.