Юность Маши Строговой

Три месяца пролежал Сергей в госпитале, а когда выписался, не любил рассказывать о случае на опушке осинового леса. Невзлюбил он, кроме того, лунные ночи.

Сергей вернулся в часть, когда под Сталинградом немцев сжимали в кольцо.

Прошло еще три месяца боев.

Сергей и не вспоминал уже про свое единоборство с ротой немцев, когда однажды, сразу после боя, его, измученного, грязного, вызвали в штаб.

В штабной землянке пусто. Топилась железная печь, трещали поленья.

В тепле Сергей разомлел, у него слипались глаза. Он таращил их изо всех сил, боясь уснуть до прихода начальства, и незаметно уснул.

Он подскочил, как на пружинах, когда его окликнули.

Перед ним стоял капитан Веснухин, теперь подполковник.

— Какие у вас боевые награды, Бочаров?

— Орден Красной Звезды за Калинин, товарищ подполковник, орден Отечественной войны первой степени за Сталинград и представлен к медали "За отвагу".

— Удивительно ли, — сказал подполковник, — что мы бьем врагов! А что, Бочаров, помните, я вас заслоном оставил в районе… Немцы прорвались тогда с правого фланга и щупали выход на шоссе. Вы задержали их разведку, а за это время мы перебросили на новые позиции крупные силы. Принимать бой тогда, на шоссе, было бы бессмысленно и гибельно, а теперь вся наша часть невредимой вступила в сражение за Сталинград… Они здорово просчитались, Бочаров!

— Выходит, что просчитались, — подтвердил Бочаров.

— А тяжеленько вам пришлось, Бочаров?

— Тяжеленько, да выдюжил, товарищ подполковник.

Подполковник Веснухин сказал:

— Указом Президиума Верховного Совета сержанту Бочарову за воинский подвиг присвоено звание Героя Советского Союза!

Глава 25

В круглом светлом зале, несмотря на большое количество собравшихся людей, было так тихо, что стоило кому-нибудь кашлянуть или скрипнуть стулом, все удивленно оглядывались.

Рядом с Сергеем сидел академик. Седая борода покрывала половину его груди; он держался внушительно и прямо.

С другой стороны сидел не старый высоколобый, тщательно выбритый генерал.

Сергея стесняло, что место его оказалось между академиком и генералом.

Однако едва распахнулись двери и Михаил Иванович Калинин появился в зале, чувство стесненности исчезло без следа.

Сергей с восхищением и нежностью смотрел на Калинина. Он видел, как Калинин задержался, окинул зал взглядом; добрая улыбка осветила его лицо.

Быстро, мелко шагая, немного опустив голову и сутулясь, Михаил Иванович прошел к столу.

Сергей вздрогнул от шума аплодисментов и восторженно принялся бить в ладоши.

Ему показались утомленными лицо и походка Калинина. С острым беспокойством он подумал: "Хорошо ли смотрят за Михаилом Ивановичем доктора?"

Он так забеспокоился о здоровье Михаила Ивановича, что, забыв смущение, хотел обратиться с вопросом к генералу, но в это время генерал поднялся и направился к столу; Калинин встречал его внимательным взглядом.

И вот тот же взгляд ждет и его, Сергея.

Сергей шел, не замечая стен и сверкающих люстр, ни длинных рядов стульев, ни лиц, — он ничего не видел и шел навстречу влекущему взгляду, ответно сияя глазами.

А Михаил Иванович действительно в тот день чувствовал себя худо. От весенней сырости болела спина. Он старался скрыть усталость и нездоровье и от этого еще больше устал.

Вдруг он увидел паренька, который быстро шел, почти бежал между рядами стульев; глаза у него густо синели, как васильки в ржаном поле, русая прядка опустилась на лоб.

И таким привлекательным своей прямотой и открытостью показалось Михаилу Ивановичу это лицо, что-то он узнавал в нем такое близкое, знакомое, что не мог оторвать от паренька помолодевшего взгляда. Он силился вспомнить что-то и вспомнил.

Это собственная юность его идет прямым и стремительным шагом!

— Поздравляю вас, товарищ Бочаров, с высшей наградой! — Михаил Иванович потрогал белый клинышек бородки, кашлянул и, ближе всмотревшись в Сергея и все удивительнее узнавая в нем себя в те давние годы, когда так же падала русая прядка на лоб, сказал изменившимся от волнения голосом: — Спасибо вам от имени Родины-матери! Вы достойный ее сын, Бочаров! Верный сын. У таких сыновей мать не будет в обиде. Правду я говорю или нет?

Сергей знал, какими словами нужно ответить, но, вместо того чтобы сказать, как его учили, воскликнул то, что сейчас пришло ему в голову:

— Товарищ Калинин! Да кто же свою мать не защитит от обиды! А спасибо-то вам, Михаил Иванович! Без вас, может, я и был бы, да не тот… Я, Михаил Иванович… мечтал про геройские подвиги. Я, когда в школе учился, сколько книг про героев прочитал!

Михаил Иванович кивнул и засмеялся беззвучным, стариковским смехом, мелкие добрые морщинки побежали по его лицу — от очков к носу и вискам.

— Когда я был молод, тоже мечтал: может быть, буду депутатом рабочего парламента, хотя знал, что сначала придется в тюрьмах сидеть. Неплохо, что мы с вами мечтали, товарищ Сергей Бочаров! Потому, верно, и воюем неплохо. Больше скажу: отлично защищаете Родину, товарищ Бочаров.

Щеки Сергея вспыхнули, как у девушки, он вытянулся и крикнул во всю молодую грудь:

— Служу Советскому Союзу!