Юность Моисея

– Нет, я хочу только этого, – Хозарсиф показал на ковчег, стоящий у ног статуи Исиды, которой в этом месте храма было выделено особое место. – Вот это – есть власть, данная Богом. Все человеческие дела могут быть наделены настоящей Божественной силой, потому что в этом ковчеге хранится много тайных знаний, занесённых на глиняные таблички и свитки папируса. Только овладев всеми тайнами ковчега, человек сможет покорить мир и направить его с Божьей помощью по нужному пути.

– Ты, сын, сможешь принести в Египет множество пользы и спасения для подчинённых, – величественно произнесла принцесса. – Я знала это и всё у тебя впереди. Эсхмун [44] сохранит тебя.

– Отец небесный очистит душу мою, – склонил голову юноша. – И я, недостойный раб, постараюсь заслужить его благословение. Вот знак, к которому непременно надо стремиться. Тогда возникнет на земле все, и я – могучий – смогу многое. Это будет, мать моя. Я чувствую и знаю, что это будет. Когда человек не обижал ни женщины, ни ребёнка, ни мужчины, рук своих не запятнал кровью, не ел нечистой пищи, не присваивал чужого имущества, не лгал и не выдавал божественной тайны, обязательно ему будет помощь Свыше и немалая.

– Я согласна с тобой, сын мой. Да поможет тебе Бог.

И опять под сводами храма раздалась хвалебная песнь Осирису.

– Ныне удивительный день, – улыбнулся Хозарсиф. – Снова возносят хвалебный гимн Всевышнему. Но поют в честь вашего приезда, мать моя.

Если желаешь услышать для кого поют, то, несомненно, для Ребекки, – кивнула она на свою служанку, стоящую чуть поодаль.

– Я уже обратил внимание, мама, на вашу прекрасную спутницу, – кивнул юноша. – Не удивлюсь, если песня исполнялась именно для неё. Кстати, среди ваших слуг её раньше не было. Или я ошибаюсь?

– О нет, сын мой, – наклонила голову принцесса. – Это моя новая рабыня. Её родители – кочевники Шумера и Передней Азии. Семью давно разлучили персы. Но девушка совсем случайно нашла своего отца здесь, в Египте. Представляешь, как она была рада?!

– Никогда и ничего случайного в этом мире не случается, – безапелляционно ответил юноша. – Где она обнаружила отца своего?

– Он мастер в рудокопных мастерских, – пояснила принцесса. – Камнерезчик. Я была там недавно вместе с братом. Фараон там осматривал работу еврейских каменотёсов, и девушка увидела отца. Он также был рад встретиться с утраченной дочерью.

– Представляю, – улыбнулся Хозарсиф. – Совсем, как драматическая притча. Я и сам хотел бы там побывать.

– Вот и хорошо, – поспешила обрадоваться мать адепта. – Ты уже прошёл важное жреческое посвящение Осириса, и фараон посылает тебя на службу в рудокопные мастерские. Будешь там верховодить, да ублажать евреев, к которым ты почему-то очень благословенно относишься.

– Это решение фараона или моей матери? – тут же нахмурился Хозарсиф.

– Конечно фараона, – пожала плечами женщина. – Просто он посчитал, что мой сын в своё время может отнять трон у Менефты. А ты, считаешь ли ты это возможным?

Хозарсиф ничего не ответил, лишь опустил голову, но мать заметила, эти мысли приходили в голову юноше. А эти ли? Ведь возле этого храма юноша когда-то произносил такую ересь, что сам сейчас удивился бы – как такое в голову могло прийти?! Ну, ничего, поработает, остепенится, а там найдётся для молчуна какое-нибудь настоящее дело.

На руднике Хозарсиф пробыл около полугода, но когда наступил месяц фрамути, [45] он решил навестить мать, тем более в это время Нил величаво шествовал к морю, раздавая по пути египтянам частицы своего тела для ухода за окружающими садами.

В Мемфисе все верили плодородию египетской земли и ценили благотворное влияние священной реки. В этой стране поклонялись даже священным животным, населявшим не менее священные воды. Но сейчас, когда в реке не усыхала, не мутнела вода и охота давалась легко, крокодилы относились довольно снисходительно к живущим на берегу людям.

Даже на барку, плывущую в Мемфис, никто из священных людоедов не обратил внимания, а ведь там, на корме сидел настоящий царевич, двоюродный брат наследника фараона! Не окажется ли этот послаще остальных, попадающих иногда на обед?

Барка всё же спокойно подплыла к причалу в Мемфисе, и прибывший сюда Хозарсиф задумчиво сошёл на берег. Одет он был в белой шерсти тонкую тунику, подпоясанную золотым эфудом. Без этого пояса он не мог появляться на людях, поскольку такой пояс обязательно должен носить каждый посвящённый, а тем более жрец.

В храме Амона-Ра Хозарсиф прошёл мистерию посвящения в жрецы Осириса. И, хотя по приказу Рамсеса II уехал на рудники, жреческого сана его никто не лишал. Причём, такую судьбоносную отметину, как сан жреца, в Египте мог получить только человек очень знатного рода, и только египтянин.