Юность, опаленная войной

Вода здесь по пояс, и вынужденное купание оканчивается благополучно. Мы вылезаем на берег - вода стекает с нас ручьями, поэтому не мешкая направляемся к ближайшему лесу, но он настолько забит солдатами и техникой, что нам приходится идти дальше. По обеим сторонам дороги разбросаны немногочисленные постройки, но жителей в них нет. К нашей роте присоединяются батальонные орудия и обоз.

Под вечер прилетает "рама" - немецкий разведчик дотошно обследует местность. Чтобы не быть обнаруженными, прячемся в придорожных кустах и канавах. По опушке леса бьет вражеская артиллерия. Из-за ближайших деревьев ей раскатисто отвечают "катюши". Черный столб дыма демаскирует расположение гвардейских минометов, однако они быстро меняют огневую позицию, и немецкая артиллерия не успевает их накрыть.

Уже темнеет. "Рама" улетает. Мы выдвигаемся на пятьсот - восемьсот метров в открытое поле и приступаем к рытью окопов. Надо спешить, и командиры поторапливают нас. Мы с Краковяком копаем по очереди. Наш окоп - сверху узкий, а снизу широкий - мы утепляем снопами соломы. Теперь можно и отдохнуть. Однако командир взвода думает иначе. Тех, кто закончил свою работу, он посылает помочь солдатам из обоза рыть укрытия для лошадей.

С запада нарастает тяжелый гул самолетов - это на очень большой высоте приближается к переправе авиационная армада. Противовоздушная артиллерия с правого берега Вислы открывает заградительный огонь. Мы с Краковяком пробуем подсчитать число самолетов, доходим до шестидесяти четырех, а Хе-111 и Ю-88 все прибывают. Они делают разворот на большой высоте и приступают к своей разрушительной работе.

В это время уже становится совершенно темно. Зенитки прекращают стрельбу. На небе загорается множество осветительных ракет, при таком свете можно было бы даже читать. Но нам не до чтения.

Бомбы летят на переправу и на те немногочисленные уцелевшие дома, в которых мы укрывались во время облетов разведывательной "рамы". Кругом все трясется и колышится. Комья земли падают на голову, и мы плотнее закрываемся плащ-палатками. Время от времени серии небольших фугасных бомб тарахтят, как пулеметные очереди. Этот адский концерт продолжается до утра. Однако усталость наша так велика, что мы валимся с ног и, несмотря на бомбежку, засыпаем.

Наконец выглядывает солнце. В его свете догорают пепелища деревень, подвергнутых бомбардировке. В воронках с серыми от тротиловой гари краями стоит вода. Солдаты передают по цепочке тяжелые, острые осколки.

- Если бы кто-нибудь из нас получил такой, то Женьке со своими санитарами было бы нечего делать...- замечает кто-то меланхолично.

Перед заходом солнца выступаем, чтобы сменить на позициях советских солдат. Сначала идем батальонной колонной, позднее, когда появляются советские проводники, перестраиваемся в ротные. Некоторое время двигаемся по шоссе. Неожиданно враг обрушивает на нас несколько артиллерийских залпов. Близкие взрывы на мгновение ослепляют, но вскоре снова наступает тишина - немцы стреляли, вероятно, на всякий случай. В колонне чувствуется нервозность: выстрелит где-нибудь одинокая пушка, а солдаты уже падают в придорожную канаву. Довольно часто трещат пулеметы.

Советский проводник останавливает нас за небольшой высотой, а сам, забрав с собой офицеров, уходит к передовой. Мы припадаем к мокрой земле. Никто не разговаривает, даже не курит. Над ближайшими лугами стелется туман. На небе появляется красная луна, а здесь, на земле, темноту ночи то и дело распарывают трассирующие пули и снаряды.

- Первый взвод, встать! - раздается голос нашего сержанта.

Идем гуськом за советским проводником. Если загорается ракета, мы припадаем к земле, как только она гаснет, поднимаемся и идем дальше.

Перед нами тихо плещется Пилица, по которой длинной лентой прямо до противоположного, занятого врагом берега тянутся лунные блики. Через каждые десять шагов кто-нибудь из наших бойцов занимает позицию. Вот из тени кустов выходит советский солдат и указывает позицию для ручного пулемета.

- Сменяйте,- дотрагивается до меня командир взвода.

Остаюсь с Краковяком и советским солдатом. Над самой рекой, в неглубоком окопе, лежит за пулеметом его товарищ.

- Друзья, дайте закурить,- шепотом просят русские. Не колеблясь вынимаю пачку офицерского табака.

Они в восторге от хорошего табака. Краковяк, который скручивает цигарку последним, прячет начатую пачку себе в карман.

Устанавливаем свой пулемет в указанном месте. Солдаты с красными звездочками на пилотках передают нам патроны, несколько ручных гранат и объясняют улыбаясь:

- Наш участок обороны относительно спокойный. Кроме артиллерийских обстрелов и пулеметной трескотни, здесь ничего не слышно.

И вот мы с Краковяком одни. Перед нами освещенная луной река, а за ней таится смертельный враг. Мы чутко вслушиваемся в темноту. Немцы довольно часто освещают местность ракетами. Вот кто-то с правой стороны выпускает очередь из автомата. Через минуту стрельба повторяется.

- Зенек, дадим очередь,- предлагаю я.- Нам оставили много патронов, можно и не экономить...

- Стреляй!