Юность под залог

Наша героиня ни на йоту не сомневалась, что именно стол помог ей выйти с честью – достойно и оригинально – из той заковыристой литературной ситуации, в которой она вдруг оказалась, взявшись за второй том мемуаров. И вместо того чтобы подробно излагать содержание первого романа, она назвала второй вызывающе настоятельно, требовательно, кричаще даже, однако заглавие это, по крайней мере, не вводило многоуважаемых читателей в заблуждение. Аврора Владимировна назвала будущее творение: «Купите мою предыдущую книгу!!!» Потом, повнимательнее вглядевшись в заголовок, удалила слово «предыдущую», поскольку оно показалось ей корявым, шепелявым, короче говоря, неподходящим, и в восторге от себя самой принялась очень подробно описывать годы, когда ее мужа, восемнадцатилетнего Юрия Метелкина, призвали в ряды Советской армии. О чем она тогда думала, чем жила, какие письма писала любимому (даже пару из них воспроизвела в памяти и привела в тексте как образец), как специально ходила в фотоателье, отказываясь от услуг отца – фанатичного фотографа-полупрофессионала, и щелкалась для обожаемого Юрашки и т. д. и т. п.

На этом месте автор, с позволения достопочтенного читателя, оставит Аврору Владимировну наедине с ее текстом и новым столом и продолжит повествование самостоятельно, лишь изредка сверяя факты и события из жизни своей героини, незаметно просачиваясь в ее мысли и воспоминания. И так же как в первой книге, самые интересные, забавные и ключевые из них будут отфильтрованы, сгруппированы, обработаны и занесены в конце концов по порядку в нижеследующий том.

* * *

Итак, в прошлой книге мы остановились на том, как беременная, счастливая Аврора вышла из загса под руку с не менее счастливым и довольным законным супругом – Юркой Метелкиным, бывшим двоечником и главным хулиганом школы. Гости радовались, улыбались, смеялись, отчего показались тогда нашей героине самыми замечательными людьми в мире.

Однако свадебная эйфория прошла очень быстро – стоило только Авроре поселиться в семействе мужа, которое до бракосочетания казалось ей почтенным, уравновешенным и в отличие от собственного не скандальным, а чрезвычайно спокойным.

Только когда она с головой окунулась в жизнь тихой заводи метелкинской квартиры, именно это спокойствие и невозмутимость, граничащие с равнодушием, ее обитателей стали поначалу раздражать нашу героиню, а впоследствии, когда Юрия призвали в армию, попросту сводить с ума.

Каждый новый день тут был совершеннейшей копией предыдущего, никаких новостей, взрывов эмоций, радости, даже негодования – ничего этого не было в новой семье.

Утром Ульяна Андреевна и Алексей Павлович – родители Метелкина – медленно и нехотя, словно полусонные осенние мухи, вылезали из постели и начинали столь же неторопливо собираться на работу (служили они оба на кондитерской фабрике). Ульяна, накинув рваный замызганный халат, шаркая тапками, отправлялась на кухню пить холодный чай (она была настолько ленива, что ей в тягость было даже поставить чайник на плиту) с ворованным зефиром. Алексей, сидя на кровати, долго не мог разлепить веки, промаргивался, ковырял толстым мизинцем сначала в одном ухе, затем неспешно переходил ко второму, после чего, крякнув раз пять, нехотя поднимался и шел в ванную. Оттуда он выходил с блестящими глазами, весьма довольный наступившим утром и собой, и присоединялся к незатейливому Ульяниному завтраку.

– Тьфу! Опять в ванной был! – без злобы, раздражения, просто констатируя факт, говорила она.

Алексей Павлович, казалось, совсем не слыша ее замечания, принимался монотонно рассуждать на свою любимую тему – о смысле жизни.

– Вот все говорят, – затягивал он, – что человек живет и не знает, зачем он живет. И все мучаются, бьются над этой, так скыть, проблемой...

Ульяна Андреевна смотрела на него в такие моменты, как на дурака, часто моргая, собрав губы в малюсенькую точку, которая будто бы завершала ее мысль об идиотизме своей второй половины.

– А я вот знаю, в чем смысл жизни! – хвастался он. – Потому что нет никакого смысла! Это сам человек выдумал о каком-то смысле! – хитро стреляя глазками по грязным, засаленным стенам кухни, говорил он. – Человек ведь существо глупое – ему надоть все время мучиться. Вот он и мучается, гадая, в чем смысл жизни? А нетути никакого смысла. Ногами в состоянии перебирать – вот он и весь ваш загадочный смысл!

– Зачем по утрам в ванную-то ходишь? Дурень! – безэмоционально вопрошала Ульяна Андреевна.