Юность подарит первые шрамы

– Там не меньше тридцати букетов, это точно, – доложила Никки, бродя взад-вперед по комнате Лаффэрти и Брандт.

– Пятьдесят один, – уверенно сказала Джел. – Эсси стояла у их комнаты и считала букеты, когда их вносил курьер.

– Обалдеть! Пятьдесят один букет! Мне за всю жизнь столько не дарили, – изумилась Дилэйн.

– Кто бы мог подумать, что Элай Арлиц такой щедрый, – сказала Диана.

– Вы полагаете, что это Элай? – спросила Никки.

– А кто же еще? Она ведь с ним была на балу, – ответила Джелвира.

– Тогда неудивительно. Ни один адекватный человек не отважится уделить внимание этой белобрысой дряни.

– Калли, все в порядке? – поинтересовалась Джел.

– Да, – солгала Лаффэрти, терзаемая тревожными думами о Сафире Фрай, ее тайной комнате и загадочных пристрастиях.

– Ты уверена? Ты сегодня какая-то неразговорчивая, – заметила Никки.

– Калли, ты все еще переживаешь из-за того, что произошло на балу? – с беспокойством спросила Диана.

– Да что вы ко мне прицепились?! Я не из-за чего не переживаю, и я была бы разговорчивой, если бы вы предложили более интересные темы для разговора! Мне наплевать на Элеттру, на ее парней и на эти чертовы цветы! В мире есть проблемы гораздо важнее этой чепухи!

Девчонки явно не ожидали такой реакции от подруги и несколько растерялись.

– Ладно, давайте тогда поговорим о глобальном потеплении или о новой вспышке кори в Нигерии, – предложила Никки, не сдержав язвительной улыбки.

Калли поспешила выйти из комнаты. В подобных ситуациях она всегда старалась убежать, отдышаться, заглушить гнев, чтобы не наговорить неприятных слов близким людям. Типичный поступок Весов, – так постоянно говорила Джел, анализируя поведение своей подруги.

– Я опять что-то не то сказала? – спросила Никки, ощущая мерзкое послевкусие своей вины.

– Не парься. Она скоро успокоится и вернется. Это же Калли, – заверила Диана. – Вы лучше скажите мне, эти серьги не слишком броские?

Никки и Джел посмотрели на Диану, что поднес-ла к ушам длинные сережки с огромным, овальным, раскачивающимся, точно маятник, изумрудом в объятиях благородного серебра. Украшение было столь прекрасно, будто его извлекли из королевской сокровищницы.

– Нормальные, – лаконично ответила Джел. – А куда это ты так наряжаешься?

– Известно куда. Диана всегда наряжается, когда в расписании стоит литература, – ответила Никки.

– Ну и что с того? – улыбнулась Брандт.

– Она еще и стрелки нарисовала! – засмеялась Никки. – Ох, Джераб, берегись. Диана в полной бое-готовности.

– Правильно делаешь, Диана. У тебя большая конкуренция, – строгим тоном оповестила Джел.

– У меня?

– А ты не заметила, как Индия красит губы только перед литературой, а Одесса всегда расстегивает первые три пуговицы блузки, когда Джераб появляется в аудитории?

– Точно! А еще Браяр Шаад постоянно остается после урока и закидывает Джераба вопросами, – добавила Никки.

– И опаздывает на следующий урок, потому что никак не может покинуть мистера Эверетта.

Странное чувство испытала Диана. Что-то щекочущее и давящее внутри, такое неприятное и обезоруживающее. Когда Диана оказалась в аудитории, это чувство только укрепилось.

– Прия, что скажешь? – задала вопрос Индия, закончив красить губы алой помадой.

– Немного вышла за контур.

– Ничего. Так губы выглядят пухлее. Мне кажется, ему нравятся пухлые губы.

Индия Колетти сама по себе девушка красивая, яркая, так еще и сочный акцент на ее губах не мог не привлечь внимание. Диана посмотрела на свою бледную кожу, сравнила с кожей Индии, что была цвета кофейных зерен, и вмиг почувствовала себя какой-то блеклой, тотально непривлекательной.

– Приветствую всех, – сказал Джераб, войдя в аудиторию.

Девушки синхронно встали, а одна из них решила лично поздороваться с учителем, тем самым выделившись из толпы.

– Здравствуйте, мистер Эверетт, – это была Одесса Сэндифорд, и стоит отметить, она уже успела расстегнуть первые три пуговицы своей блузки.

Джераб широко улыбнулся Одессе, из-за чего настроение Дианы стало мрачнее грозовой тучи. Ей хотелось выдернуть серьги вместе с мочками, потому что они были бесполезны. Эти «железки» не шли ни в какое сравнение с шикарным бюстом Сэндифорд, который служил главным украшением девушки.

За весь урок Джераб ни разу не посмотрел на Диану, и она поймала себя на мысли, что он и до этого на нее не смотрел, никак не выделял среди других. Это был ее самообман, подпитанный выдумками ее подруг. Влюбленные люди ничем не отличаются от больных шизофренией: живут в своем выдуманном мире, верят в свой особый дар, что пленит их объект воздыхания. На фоне других учениц Диана ощущала себя невзрачной, неинтересной, бестолковой девчонкой. С болью воспринимались каждая улыбка, каждый взгляд, каждое слово Джераба, посланные не в ее сторону.

Когда урок закончился, Браяр Шаад подбежала к Джерабу.

– Мистер Эверетт, не могли бы вы ответить на несколько вопросов? – возможно, в ее голосе не было и намека на кокетство, но Диане же показалось, что Браяр старается флиртовать с учителем, скрывая свои истинные намерения за застенчивой улыбкой.

– Конечно, Браяр. Я весь внимание, – ответил Джераб.