Юрьев день (СИ)

— Отец не смог на это спокойно смотреть, и забрал несостоявшегося самоубийцу до конца летних каникул в Кремль, где приставил к нему охрану и попытался вправить мозги, но, видимо, не слишком преуспел в этом деле.

— Первого сентября Юра вернулся в свою школу, где его приметила и взяла в оборот Алиен… точнее, Алина Ивановна Милютина, дочь Ивана Анисимовича Милютина председателя совета директоров и основного держателя акций «Волжско-Камского коммерческого банка», которому в Правлении очень бы пригодился свой ручной Долгорукий. Тем более, такой непутёвый, но имеющий влияние на своего отца — Московского Князя, что банку пошло бы совершенно определённо на пользу и открывало бы невероятные перспективы…

Теперь на экране появилась уже Алинина фотография. Потом её отца. Потом их банка. Потом нас с Алиной, садящихся в её машину.

— Чтобы переключить Юру с его страданий по утраченному прошлому и потерянной любви, психологи, работающие в службе банка, посоветовали занять его каким-нибудь творчеством. С живописью не сложилось, но вот с музыкой…

Кадры снова поменялись. Теперь на экране был Пётр Соломонович, которого, оказывается, они как-то смогли отыскать и припрячь к этой «коровьей лепёшке». Хотя, наверное, вопрос «как?» тут излишний: как-как — за деньги! И, возможно, что даже не очень большие.

— Юра? Да, я был, в своё время его учителем музыки. Меня приглашали в Кремль для проведения частных уроков с ним…

Внизу, по кадру побежали буквы, разворачиваясь в надписи: «Перельман Пётр Соломонович, Заслуженный дирижёр Российской Империи, Профессор Московской Консерватории, международно-признанный бакалавр музыки».

Ни хрена себе! Я даже и не думал, что мой «старый назойливый еврей» может оказаться настолько крутой и титулованной личностью… Хотя, о чем это я? Князь не подпустил бы к своему сыну никого, кроме самых крутых и лучших.

— … на протяжение пяти лет, — продолжал Пётр Соломонович. — Как успехи? Ну, Юра всегда был на редкость музыкальным мальчиком. Но очень неусидчивым, невнимательным, часто увлекался или вовсе сбегал с моих уроков…

На этом моменте его кадр и «эфирное время закончилось». Возможно, он там что-то даже в мою пользу сказать хотел, но… это не вкладывалось бы в «политику партии», вот его и обрезали. Вырвали фразу из контекста и использовали. Ну, собственно, как и весь этот материал. На этом принципе была построена вся передача.

— Так что, не удивительно, что музыка и песни Юрия получают такую высокую оценку, учитывая вложенный в него труд действительно великого человека, и вложенный в раскрутку песен капитал «Волжско-Камского коммерческого банка», — продолжила говорить свиристелка.

А на экране вновь появились куски клипа Алиен и моя кивающая в такт рожа. Ну и музыка начала потихоньку слышаться, наложенная, но приглушённая, чтобы ведущей говорить не мешала.

— Известно, что своей скандальной песней «Стрела», Юра заслужил серьёзный гнев отца. И почти на двадцать дней исчезал из школы, после чего вернулся, словно тень самого себя…

Появились несколько фотографий меня возле КПП школы. Действительно: прямо-таки тень. Ну, я бы на них самих после «белой комнаты» посмотрел… а ведь, есть у меня шанс и посмотреть! Мой прищур стал прицельным и опасным, ничего хорошего этой свиристелке и тем, кто за ней стоит не предвещающим.

Однако, передача ещё не закончилась. А, отвлекая меня от таких мыслей, на экране появилась снова фотография Мари.

— Ходят неподтверждённые слухи, что Юра снова пытался совершить самоубийство, прыжком уже с другого моста, повыше. Но, слухи не подтверждены. Однако, видимо, эти слухи дошли до Княжны Борятинской, так как, в ближайшие дни, она прилетает в Москву. Цель её визита не разглашается, но, возможно, что это будет связано с Юрием…

— Мари в городе? — не выдержал я и, повернув голову, задал вопрос Алине, но, на самом деле, самому себе. Но, ответила Милютина.

— Не просто, в городе, — хищно улыбнулась девочка слишком взрослой для неё улыбкой. — С минуты на минуту, она будет здесь…

* * *

Глава 26

* * *

В этот момент вдруг зазвонил мой телефон. Причём, неожиданностью это стало не только для меня, но и для Алины. Так, что, видимо, в план неизвестных, этот звонок не входил. Вопрос — нарушал ли?

На экране высветился номер, отсутствовавший в записной книжке моего аппарата. Я бы сказал, что неизвестный номер, если бы не успел его выучить в петле. Это был номер домашнего телефона Петра Соломоновича Перельмана. Его я помнил прекрасно. Вот уж кого я точно не ожидал…

Секунд пять я пялился на экран, пока аппарат вибрировал, а на стене, в телевизоре, прощалась с телезрителями… и, наверное, с жизнью Наталья Звёздная. Не уверен, понимала ли она, на что подписывается, берясь за этот сюжет, или нет, но таких свидетелей в живых просто не оставляют. Ни при каких раскладах. Вопрос был только в том: она уже мертва (сюжет ведь идёт в записи), или ещё нет, но умрёт в самое ближайшее время?