Юридическая психология

Четвертую категорию неосознаваемых мотивов преступного поведения составляют различные патологические особенности личности, не исключающие вменяемости. В этих случаях у субъекта возникает сильнейшее стремление совершить поступок, который сам он расценивает как совершенно недопустимый. Такое нарушение влечения может проявиться как в форме безобидного озорства, так и в виде самых жестоких преступлений против личности.

В изучении неосознаваемой мотивации преступного поведения криминологи в первую очередь опираются на исследования неосознаваемой психической деятельности, которые традиционно ведут представители грузинской психологической школы (А. С. Прангишвили, Ш. А. Надирашвили, А. Е. Широзия и др., начиная с основателя школы Д. Н. Узнадзе); изучению этих проблем посвящены также работы Ф. В. Бассина, П. В. Симонова и др. В исследованиях психологов первостепенное значение уделяется, во-первых, раскрытию содержания неосознаваемой психической деятельности, которая, безусловно, не сводится только к криминальной мотивации, а во-вторых, особенно тщательно исследуется проблема генезиса, формирования неосознаваемых регуляторов, а также выявления их места и роли в общей системе внутренней регуляции психической деятельности.

Следует отметить, что психологи избегают употребления понятия «бессознательное», считая, что оно отнюдь не является синонимом «неосознаваемого». Так, например, П. В. Симонов пишет: «Термин “бессознательное” представляется мне крайне неудобным для обозначения неосознаваемых проявлений высшей нервной (психической) деятельности человека. Находящимся в бессознательном состоянии мы называем того, кто в результате тяжелой травмы, обморока, отравления и т. д. не обнаруживает признаки жизни, утратив какие бы то ни было проявления высших психических функций. Что же касается неосознаваемого психического, будь то подсознание или сверхсознание, то их функционирование тесно связано с деятельностью сознания»[177]. И далее автор предлагает свое понимание «подсознания» и «надсознания».

«К “подсознанию” относится то, что было осознаваемым или может стать осознаваемым в определенных условиях: автоматизированные и потому переставшие осознаваться навыки, интериоризованные нормы поведения, превратившиеся в его внутренние регуляторы (“голос совести”, “зов сердца”), мотивационные конфликты, вытесненные в подсознание, механизм психологической защиты... Язык сверхсознания, или надсознания, есть результат рекомбинации образов и понятий, есть информация, заново порождаемая мозгом... Деятельность сверхсознания обнаруживается в различных условиях. Прежде всего это самые первые неосознанные этапы всякого творчества — научного, художественного, детского игрового, т. е. возникновение гипотез, догадок, озарений, будущих произведений»[178].

Если следовать логике П. В. Симонова, то неосознаваемую мотивацию преступного поведения скорее можно отнести к подсознанию, т. е. к тем неосознаваемым механизмам, которые образовались либо путем вытеснения из сознания неких психотравмирующих обстоятельств и затем проявляют себя в преступных действиях как вымещенные, в качестве компенсации своей неполноценности, ущербности за счет агрессии, унижения, истязания другого существа. Либо такого рода механизмы могут образоваться как бы в обход сознания, путем подражания, внушения, «запечатления» некоторых форм асоциального, антиобщественного поведения окружающих, что особенно характерно для детского возраста, когда подобным образом могут быть сформированы устойчивые, фиксированные установки, проявляющиеся затем в поведении взрослого человека.

В данном случае речь идет о формирующихся уже в раннем детстве достаточно устойчивых неосознаваемых регуляторах человеческого поведения — установках. Пальма первенства в изучении этого весьма любопытного психологического механизма, выступающего в качестве неосознаваемого регулятора человеческого поведения, принадлежит основателю грузинской психологической школы Д. Н. Узнадзе. В частности, широко известен его эксперимент с шарами разной величины, многократно предлагаемыми для определения размеров испытуемому с завязанными глазами. После многократных повторений, когда в одну руку все время помещался большой шар, а в другую маленький, подавались шары, равные по своему размеру. Испытуемый уверенно утверждал, что в руке, привыкшей к шарам больших размеров, на этот раз оказался меньший, чем в другой руке, т. е. срабатывала сформировавшаяся в процессе эксперимента фиксированная установка, выражающаяся в готовности воспринимать данной рукой более крупный шар[179].

Эти достаточно простые и наглядные эксперименты позволили сделать весьма важные выводы. Во-первых, о том, что фиксированная установка действует как неосознаваемый механизм, и, во-вторых, что ее формирование — также неосознаваемый процесс.