Юрий Андропов. Последняя надежда режима.

Маршал Якубовский сказал руководителям Чехословакии, что уче­ния придется провести пораньше, в июне. Дубчек возразил: военные учения в нынешней ситуации вызовут в обществе напряженность. Яку­бовский настаивал. Первый секретарь ЦК твердо повторил, что это невозможно. Тогда советский маршал попросил разрешения провести небольшие штабные учения. Возразить было нечего.

На территорию страны было введено двадцать семь тысяч сол­дат и офицеров. Июльские учения войск Варшавского договора были репетицией использования силы для подавления Пражской весны. Руко­водители Чехословакии вскоре убедились, что маневры закончились, но уходить войска не собираются.

В своих записных книжках Брежнев называл подготовку к по­давлению Чехословакии «операцией «Опухоль» (см. книгу Дмитрия Вол­когонова «Семь вождей»). В Прагу отправили министра обороны марша­ла Андрея Антоновича Гречко. Во главе военной делегации он нахо­дился в Чехословакии с 17 по 22 мая. Вернувшись, 23 мая Гречко на политбюро доложил об итогах поездки в самых мрачных тонах.

— И армию разложили, — констатировал Брежнев, выслушав свое­го министра. — А либерализация и демократизация — это по сути контрреволюция.

С 17 по 25 мая в Карловых Варах, на знаменитом курорте с целебными источниками, находился глава советского правительства Алексей Николаевич Косыгин. О нем принято говорить с восхищением, дескать, задуманная им реформа изменила бы экономику страны. Но к 1968 году запланированные им перемены в экономическом механизме стали затухать, а в Чехословакии преобразования шли успешно, Косы­гин не поддержал более успешных коллег-реформаторов. Он оставался приверженцем системы, при которой решительно всем управляют из центра. Особенно жесткий в идеологических вопросах, он решительно не принимал либерализма Пражской весны.

К нему в Карловы Вары приехали местные журналисты. Они вели себя свободно, задавали откровенные вопросы, и Алексея Николаевича это возмутило. Еше меньше ему понравилось, что телевидение без ку­пюр показало, как советский премьер-министр уклоняется от неприят­ных вопросов. 27 мая на политбюро Косыгин рассказал о поездке.

Брежнев спросил Гречко:

Как идет подготовка к учениям? Уже сорок ответственных работ­ников в Праге, — доложил министр. — Готовимся.

27 июня сразу в нескольких чехословацких газетах появился манифест реформистских сил «Две тысячи слов»,поготовленный писа­телем Людвиком Вацуликом. Вслед за ним свои подписи под манифестом поставили многие представители интеллигенции, они призывали к про­должению политических реформ в стране. В Москве появление этого документа, отражавшего мнение интеллигенции, восприняли как вызов.

2 июля министр обороны Гречко предложил создать на грани­це сильную группировку и держать ее в полной готовности. 3 июля на политбюро решили использовать для вещания на Чехословакию ар­мейские подвижные радиостанции.

5 июля Брежнев говорил товарищам по политбюро:

― Правые антисоциалистические элементы и контрреволюционные силы стремятся ликвидировать социалистические завоевания чехосло­вацкого народа. Мы должны готовы дать ответ на возможные нападки на нас за то, что мы якобы без причин вмешиваемся в чехословацкие дела. Но наш долг помочь чехословацкому народу навести порядок в стране.

6 июля советский посол в Праге получил срочную шифротеле­грамму, подписанную Брежневым, с поручением посетить Дубчека и передать ему приглашение на «товарищескую встречу на высшем уровне для осуждения положения, сложившегося в ЧССР».

Руководители Чехословакии ехать в Варшаву на экзекуцию не хотели.

11 июля советскому послу была отправлена шифротелеграмма с приказом срочно посетить Дубчека и передать ему повторное пригла­шение, в котором уже звучала скрытая угроза:

«Мы по-прежнему считаем, что такая встреча с вашим участием необходима. Есть большие вопросы, представляющие обший интерес. Следовало бы взаимно обменяться информацией о положении наших пар­тий и стран, в ходе такого обмена мы охотно заслушали бы вашу ин­формацию по поводу интересующего и затрагивающего нас положении в Чехословакии. Встреча представителей наших партий и любом случае необходима, тем более что наряду с обстановкой в Чехословакии есть ряд вопросов, требующих совместного обсуждений, и поэтому мы будем вынуждены провести коллективную встречу представителей наших партий.

13 июля советская делегация приехала в Варшаву. Первый се­кретарь ЦК Польской объединенной рабочей партии Владислав Гомулка высказал гостям из Москвы претензии:

— Вы, товарищ Брежнев, верите в разные небылицы и обман со стороны Дубчека. Он просто водит вас за нос, а вы нас успокаивали, хотя знали истинное положение дел в Чехословакии.

Брежнев растерялся, он не ожидал таких обвинений.