Юрий Долгорукий

В феврале 1153 года Изяслав Мстиславич подошел к Новгороду-Северскому. По пути к нему присоединились полки князя Святослава Всеволодовича, а также Романа Ростиславича, явившегося, как и было договорено, из Смоленска. Сюда же, к Новгороду-Северскому, прибыл с войсками князь Изяслав Давыдович Черниговский.

Вся эта огромная рать приступила к городу. Однако в ходе штурма удалось захватить только внешнюю крепость («острог»), но не княжеский детинец. «Поидоша полкы своими к городу, — рассказывает о штурме Новгородасе-верского киевский летописец, — и ту начаша ся бити у города, у острожных ворот, и тако вбодоша е в град и острог в них изътяша (захватили. — А.К.)». Осажденные защищались отчаянно, и князьям пришлось отступить от города: «…выидоша из острога и отступяча от града, идоша в товары своя».

Но продержаться против такой рати Святослав Ольгович смог лишь два дня. На третий он «выслася» к Изяславу Мстиславичу, «кланялся и прося мира». Предложенные им условия не слишком устроили киевского князя. Но, как случалось почти всегда, в ход войны вмешались погодные условия: «уже бе к весне». Изяслав, хотя и с большой неохотой, но согласился на мир: «и того ради умиришася, и тако целовавше хрест межи собою». (Суздальский летописец — возможно, выдавая желаемое за действительное — вообще писал о том, что Изяслав Мстиславич под Новгородомсеверским «не успев ничтоже».)

Условия соглашения между князьями остались нам неизвестны. Но очевидно, что от союза с Юрием Святослав Ольгович вынужден был отказаться. Во всяком случае, после заключения мира князь Василько Юрьевич вернулся в Суздаль, к отцу[105].

А осенью того же 1153 года Святослав Ольгович заключил дружественный союз с черниговским князем Изяславом Давыдовичем. Князья съехались у города Хоробора, в Черниговской земле, «и утвердися, якоже за один мужь быти, и целовавше межи собою крест, и раэъехастася кождо в свояси».

«СИЙ ЛИ КРЕСТЕЦ МАЛЫЙ?»: СМЕРТЬ ВЛАДИМИРКА ГАЛИЦКОГО

Князь Владимирко Володаревич Галицкий, как уже было сказано, также переживал трудные времена. В своих многочисленных войнах этот князь уповал не только на силу оружия, но и на силу красноречия, собственную изворотливость, способность хитростью и обманом выпутаться из любого, самого затруднительного, положения. Однако случилось так, что именно чрезмерная хитрость и самонадеянность князя стали причиной его преждевременной кончины.

Еще весной 1152 года войну с галицким князем начал король Геза Венгерский, которого сопровождали его родные братья Владислав (Ласло) и Стефан[106]. В войске Гезы находился и брат Изяслава Мстиславича Владимир, к тому времени обосновавшийся в Венгрии. Немного позже на Галич двинул свои дружины сам Изяслав, действовавший вместе с братом Святополком, племянником Владимиром Андреевичем и сыном Мстиславом; с ними шли и «черные клобуки». В битве у Перемышля объединенное русско-венгерско-торкское войско разгромило полки Владимирка. По свидетельству летописца, сам город Перемышль, в котором укрылся галицкий князь, непременно был бы тогда же взят ратными, «зане некому ся бяшеть из него бита», однако победителей, как это нередко случалось, подвела жадность. Падкие на поживу воины ринулись грабить княжеский двор, располагавшийся вне города, над рекой Сан; здесь были собраны многие богатства галицкого князя. За это время Владимирко сумел затворить город и наспех организовать его оборону. Король Геза и русские князья приготовились к осаде.

Однако до осады дело не дошло. Владимирко прибег к хитрости, разыграв целое представление. Он сказался тяжело раненным и послал с этим известием к венгерскому архиепископу и воеводам. Князь просил их поспособствовать прекращению войны и заключению мира с королем Гезой. «Ранен есмь велми, — просил он передать королю, — а яз ся каю того королю, оже “есмь тобе сердце вередил и пакы оже противу стал тобе. Ныне же, королю, Бог грехы отдаваеть, а ты ми сего отдай”…» Более всего Владимирко просил не выдавать его Изяславу, видя в нем своего главного врага. С королем же Гезой Владимирко готов был заключить мир на любых условиях. Вместе с письмом он передал венгерским сановникам богатые подношения: «златом, и сребром, и съсуды златыми и сребреными, и порты, да быша умолили короля, а бы не стоял на немь и воле королевы (сестры Изяслава королевы Евфросинии, сопровождавшей в походе своего мужа. — А.К.) не створил». Напрасно Изяслав и особенно его сын Мстислав, хорошо знавшие повадки галицкого князя, отговаривали короля от заключения мира, убеждали не принимать на веру слова «многоглаголивого» Владимирка, напоминали, сколько раз тот нарушал свое слово и слагал с себя крестное целование: «Ныне же дал нам и Бог, самого же имиве (захватим. — А.К.), а волость его възмиве!» Король не прислушался к их увещеваниям и проявил благородство: «Не могу его убити, оже он молить ми ся и кланяеть ми ся и своея вины каеться».