Юрий Гагарин

Спадает эйфория не только у самих космонавтов и ракетчиков, но и у посторонних наблюдателей. Злее становится фольклор («пошатались, поволынили, ни хруна не сделали, ели сели» — намеки на космические одиссеи космонавтов Шаталова, Волынова, Хрунова, Елисеева), откровенно ерническим — тон «диссидентствующих» деятелей культуры.

«…Хоробров рассказывал наверх лысому конструктору:

— Когда наши будут начинать первый полет на Луну, то перед стартом, около ракеты будет, конечно, митинг. Экипаж ракеты возьмет на себя обязательство: экономить горючее, перекрыть в полете максимальную космическую скорость, не останавливать межпланетного корабля для ремонта в пути, а на Луне совершить посадку только на „хорошо“ и на „отлично“. Из трех членов экипажа один будет политрук. В пути он будет непрерывно вести среди пилота и штурмана массово-разъяснительную работу о пользе космических рейсов и требовать заметок в стенгазету.

Это услышал Прянчиков, который с полотенцем и мылом пробегал по комнате. Он балетным движением подскочил к Хороброву и, таинственно хмурясь, сказал:

— Илья Терентьич! Я могу вас успокоить. Будет не так.

— А как?

Прянчиков, как в детективном фильме, приложил палец к губам:

— Первыми на Луну полетят — американцы!

Залился колокольчатым детским смехом.

И убежал» (А. Солженицын «В круге первом») (35).

Космос воспринимается уже не столько как статья национальной гордости, сколько как товар в нагрузку, навязанный народу налог, который не больно-то и хотелось платить. Советская власть плохо, неартистично воспользовалась кредитом доверия, который получила на завоевании космоса. Энтузиазм, поначалу искренний, перерождается в заорганизованный[64].

Громких, по-настоящему трогающих душу обывателей событий, связанных с космосом, становится все меньше, а курьезов — все больше.

Странным образом, 27 марта 1968 года на имя Гагарина в Звездный городок приходит письмо «от одной из американских нотариальных контор». «В письме сообщалось, что созданное в США акционерное общество готово рассмотреть просьбу мистера Гагарина в случае, если он захочет приобрести земельный участок на Луне. Разумеется, ему, как первому космонавту, предоставляются льготы». В те времена еще не было привычки сразу выбрасывать спам в корзину, поэтому офицер, распечатавший письмо, предложил тут же позвонить Гагарину и рассказать ему об этом предложении — «пусть посмеется» (38). Он не знал, что к этому моменту Гагарин был уже мертв.

Глава пятнадцатая ГАГАРИН И ЧУЖОЙ ЛЕТЧИК

Гибель Гагарина вызвала колоссальный информационный и энергетический всплеск, «послесвечение» от которого наблюдается даже сегодня. Вы можете написать письмо в любую русскую газету и сообщить, что вам стала известна причина того, что произошло 27 марта 1968 года; ваше мнение напечатают — даже если вы придете к выводу, что все дело в колдовстве. Общее количество свидетельств о жизни Гагарина — и версий того, что произошло с ним за 12 минут этого злосчастного полета — сопоставимо. Одних описаний облачности в то утро хватило бы составителям сводок Гидрометцентра на год. «Катастрофа века», эта смерть вписывается сразу в две парадигмы — мучающее нацию происшествие, не получившее объяснения (у американцев это убийство Кеннеди, у англичан — смерть Дианы, у шведов — убийство Пальме, у поляков, похоже, — Качиньский), и ранняя гибель национальной иконы (Цой, Джеймс Дин, Че Гевара, Монро). Нация не просто пытается гальванизировать своего любимца, но и, косвенным образом, чувствует свою вину: «Почему не уберегли? Он ведь национальное достояние. Его надо было в золотое кресло посадить и не пускать никуда» (1).

Смерть раньше естественно-биологического возраста была в кругу, где вращался Гагарин, скорее правилом, чем исключением; у него постоянно погибали друзья и знакомые, причем особенными, не похожими на обычные, смертями. Лучший друг Дергунов в Заполярье (разбился на мотоцикле). Товарищ по первому отряду Бондаренко (сгорел в сурдокамере). Генеральный конструктор и гагаринский сэнсэй Королев (зарезали на операции). Космонавт Комаров (сожгли заживо в спускаемом аппарате). Близкий друг, летчик Гарнаев (погиб в горящем вертолете). Наставник, парашютист-инструктор Никитин (столкнулся головой в воздухе с другим парашютистом). Неслетавший космонавт Нелюбов (бросился под поезд). Список этот можно продолжать.

Страннее всего в «гибели Гагарина» даже не сама гибель — а отсутствие окончательного, общепринятого объяснения. Погода была нормальная, самолет исправен, летчики здоровы — и затем мертвы. Нет ни какой-либо очевидной — ни официальной версии.