Юрий Гагарин

Я пережил однажды минуты необыкновенного восторга. Может быть, они и были началом мечты, которой я отдал все силы. Мне показалось после довольно длительных раздумий, что для поднятия за атмосферу, в небесное пространство, можно применить центробежную силу. Представьте себе, эта идея осенила меня в шестнадцать лет. Я был так взволнован, даже потрясен, что не мог усидеть на месте и пошел развеять душившую меня радость на улицу… Целую ночь не спал, бродил по Москве — я тогда пытался поступить в ремесленное техническое училище, преобразованное потом в Бауманское, и остался в стольном граде, чтобы продолжать самообразование — бродил, думал о великих следствиях моего открытия. Но, увы, еще дорогой понял, что заблуждаюсь: будет трясение машины и только. И уже к утру убедился в ложности моего изобретения. Однако недолгий восторг был так силен, что я всю жизнь видел этот прибор во сне и поднимался на нем с великим очарованием… Я видел во сне, что поднимаюсь к звездам на своей машине… Эта ночь на всю мою жизнь оставила след».

Звезды проступали на небе, как будто кто-то невидимый зажигал их там одну за одной. И Юрий наслаждался этим трепетным мерцанием бездны и будто видел удивительного старика. От реки тянулся белесый туман, как Млечный Путь, до которого было каких-то двадцать-тридцать шагов…

«Только много позже я уяснил, на каком летательном аппарате можно развить нужную скорость. Это — ракета. Не жалкий полет ракеты пленил меня, а точные расчеты. Вычисления могли указать мне и те скорости, которые необходимы для освобождения от земной тяжести… Одиннадцать тысяч сто семьдесят метров в секунду, то есть свыше десяти верст. При такой скорости человек, не принявший особых мер предосторожности, будет убит на месте, расплющен о заднюю стенку своего воздушного экипажа. Это все равно как если бы снаряд ударил в нас, спокойно сидящих на лавочке. Но ведь скорость может возрастать и постепенно. Кроме того, путешественника можно погрузить в жидкую несжимаемую среду, чтобы ослабить действие инерции и дать ему возможность безвредно перенести момент отделения от земли.

Далее, в полете, пассажиру предстоит приучиться к неведомому на Земле ощущению отсутствия силы тяготения…»

А вот его же светло-зеленая книжка: «Цели звездоплавания». Издана в Калуге в 1929 году. Здесь не только технические вопросы.

«До сих пор мы говорили о покое и движении в жилищах. Но каковы же наши ощущения будут вне их в безграничном просторе Вселенной, на ярких и жгучих лучах Солнца?

Уже через окна здания мы многое можем видеть. Небо черное. Узоры звезд такие же, как и на Земле, только меньше красноты в звездах, больше разнообразия в их цветах. Они не мигают, не искрятся и при хорошем зрении кажутся мертвыми точками (без лучей). Солнце тоже кажется синеватым. Звезда представляется звездой, как Венера, а наша Луна едва заметна… Видно простыми глазами то, что на Земле нельзя видеть без телескопа. С помощью же последнего можно узреть, что совсем и никогда с Земли не видели…

Трудно представить себе, что чувствует человек среди Вселенной, среди этого мизерного черного шара, украшенного разноцветными блестящими точками и замазанного серебристым туманом. Нет ничего у человека ни под ногами, ни под головой…»

«Мы предполагаем это начало жизни уже готовым. Нам остается только описать его. Но как оно приготовлено на Земле и перенесено в эфир — это нас не касается…»

Юрий не знал, что в эти часы мечту Циолковского отстаивает его ученик Сергей Павлович Королев.

Из кабинета в коридор выходили ученые, инженеры, конструкторы. Только что закончилось совещание, лица у всех возбужденные. Появился Королев — во всей его позе, в выражении глаз желание спорить, убежденность в правоте.

— Заседали три часа, а единого мнения нет, — говорил один из участников совещания. — Завтра докладывать в ЦК. Там всегда требуют ясности. Пусть горькой, но правды. И обстоятельности…

— Что же тут неясного, — отвечал другой ученый. — Создавать пилотируемый спутник преждевременно. Самый верный путь — автоматы. Ну, например, для начала крупный, в несколько тонн, автоматический спутник. Начинить его аппаратурой…

— Нет, вы только представьте, это же уму непостижимо, — поддерживает его другой. — Как можно решить задачу возвращения с орбиты? Ваш спутник с человеком в скорлупе будет мчаться со скоростью 29 тысяч километров в час… Это же двадцать пять скоростей звука! И затормозить его надо так, чтобы приземлялся в тысячу раз медленнее. Фантастика! Да любой студент вычислит, что при этом у лобовой части аппарата должна возникнуть плазма с температурой в шесть-десять тысяч градусов!.. Как отвести тепло, чтобы ваш пилот, извините, не изжарился?

— Ну, на этот счет, — перебивал его собеседник, — уже найдены методы… Вы, я вижу, не знакомы с работами Келдыша, Петрова, Авдуевского.

Королев, все время сосредоточенно слушавший, вмешался в спор.