Юрий Григорьев – Сгоревшие тетради

Слова – это только колебания воздуха и испачканная бумага. Если христианина заставить жить по Библии, обязательно надо указать – по какой странице.

Идеология капитунизма: живи и жить давай другим.

Столь же немногословна должна быть и конституция. Дело ведь не в словах. Они всегда хорошие. Вместо голословных утверждений о праве на труд, отдых и т.д., лучше перечислить обязанности тех, кто это должен обеспечить.

Допустим, конституция состоит из ста глав. Первая глава выражает идеологию: человек имеет право на жизнь и обязанность не нарушать это право другим. Остальные 99 глав перечисляют обязанности президента.

Государства имеют привычку обрастать чиновниками. Очень трудно воздействовать на их огромную армию. Пусть этим займётся президент. А уж мы займёмся им. Одну собаку на поводке мы удержим.

Если зарплата президента будет равна прожиточному минимуму, а его детки будут учиться в очень средней школе в рабочем районе – процветание государства неизбежно.

Вот такие вкратце предложения. Если кого-то заинтересуют, – пользуйтесь бесплатно. Свою кандидатуру на пост президента не предлагаю – не умею завязывать галстук.

Что касается меня, я согласен жить в любом государстве, где не лезут в твою душу и дают отчётливый выбор: между сытым существованием и голодной жизнью.

И несколько слов о смертной казни. Само существование этого вопроса говорит о детском возрасте человечества. В известном смысле все мы приговорены к смертной казни. И повторять приговор – совершать тавтологию. Но это в шутку, а всерьёз: у добра и зла – разные цели; должны быть и разные средства.

Где говорят страсти, смолкает разум. И дело даже не в том, что смертная казнь может постигнуть человека невиновного в силу судебной ошибки. Дело глубже. Убийство – всегда преступление, независимо от того, кем оно совершено: жестоким маньяком или государственным палачом. Тот, кто требует смертной казни убийце, ставит себя рядом с ним. Они оба оправдывают убийство. Они оба способны на убийство. И это их роднит.

Здесь проходит грань между добром и злом. Ты не можешь требовать от других того, чего не требуешь от себя. Все разговоры о справедливости, возмездии изобличают всю ложность этих понятий. Если справедливость – это "око за око", недорого я дам за такую справедливость.

Люди ходят по земле, дышат воздухом и пьют воду. Они размахивают руками, говорят слова; днём работают, ночью спят. И всё это они называют жизнью. Иногда им становится страшно. Тогда они выдумывают себе крылья и прыгают с крыши. Приходят другие, качают головой и цокают языком, глядя на сломанные крылья и ребра. Уходят довольные. Рождённый ползать – летать не смей.

Для чего люди пишут книги – для славы, для денег? По-разному. Некоторые пишут в надежде увековечить себя на бумаге; некоторые пишут, чтобы убить свои навязчивые мысли. Набросав их на бумагу, ты будто отделяешь их от себя, и на какое-то время тебе становится легче.

Потом это проходит. Они возвращаются, как те злые духи, – прогоняли одного, вернулись семь. И становится ясно, что их убить нельзя. Но можно убить себя.

Самоубийство – всегда слабость. Самоубийца бежит не от жизни, не от мира – он бежит от себя.

Мелкие люди помещаются в домах. Крыша защищает их от дождя и звёздного неба. Стены защищают их от ветра и удивлённых взглядов. Двери закрываются на ключ, ключ кладётся в карман, карман пришивается к пиджаку.

В детстве я склеивал спичечные коробки и в получившийся домик поселял жуков, кузнецов и прочих мелкоживущих. Но людей никто не засовывал в их квартирки – они туда заползли сами.

Завидую морякам на кораблях Магеллана и Колумба! Этим суровым невежественным грубиянам, любившим ром и сальные шутки. Я пошёл бы с ними последним юнгой – драить палубу и лазить по верёвочным лестницам на мачту. Если душа моя когда-то уже была в этом мире (а временами я чувствую так), то это была душа моряка.

Теперь моряки – это служащие пароходства. Они получают жалование и в кубрике смотрят телевизор. Их тяжёлым кораблям не нужен ветер и не страшны штормы. Под стальною кожей ревёт могучий дизель. Они плавно идут по намеченному маршруту и точно знают, что их ждёт и когда. Всё расписано и изучено – от глубин до подводных течений.

Больше нет Нового Света и никто не откроет Америку в поисках Индии. Вместо парусных судов, везущих толпу отъявленных головорезов завоёвывать неведомые колонии, по бескрайним равнинам океанов плывут роскошные лайнеры, везущие туристов, коммерсантов и празднолюбопытствующих.

Где вы – удивительные бригантины и каравеллы? Неужели все пошли на дрова? Или, предвидя новые времена, гордо и достойно ушли на дно? Там, где не светит слепящее солнце, куда не добрались ещё туристы со своими поляроидами, погребённые песком и временем, ржавеют ваши пушки и якоря, и в сумеречном свете на полусгнивших бортах мерцают высокие буквы – SANTA MARIA…

Я не умею разные дела.

Я не умею класть кирпичи, строя шершавые дома; я не умею ходить по канату, пугая внизу разношёрстный народ; я не умею жить, как все. Я много чего не умею.