Юрий Ларин. Живопись предельных состояний

Авторы кинохроники поставленную перед ними задачу выполнили – создали образ индустриального феникса, на глазах возрождаемого из пепла героическими усилиями молодых. Что ж, энтузиазма и впрямь хватало: вспомнить хотя бы знаменитое «черкасовское движение», получившее название по фамилии работницы детского сада, которая побудила сослуживцев организоваться в добровольную бригаду для ремонта знаменитого «дома Павлова». Через месяц подобных бригад в городе насчитывалось уже 114. Инициативой, разумеется, дирижировало партийное начальство, однако был и подлинный массовый порыв, это очевидно. И все же реальные дела на «Тракторострое» (первоначальное название треста снова актуализировалось), в отличие от пропагандистских установок, шли отнюдь не так споро и обстояли не столь блестяще. Линию по ремонту и даже производству новых танков здесь действительно смогли наладить в рекордные сроки, менее чем через полгода после освобождения города. Но полномасштабное восстановление завода и прилегающего рабочего поселка затянулось надолго.

Поздравительные телеграммы от первых лиц государства (одна из них была направлена Сталиным в дни проведения Ялтинской конференции: «Поздравляю коллективы рабочих, инженерно-технических работников и служащих Сталинградского тракторного завода Наркомтанкопрома и треста „Тракторострой“ Наркомстроя с восстановлением завода и выпуском первых пятисот штук гусеничных тракторов и танковых дизелей в трудных условиях военного времени») чередовались с ожесточенными нагоняями и всевозможными «оргвыводами». В качестве примера выволочки из Москвы приведем объединенный приказ Наркомстроя СССР и Наркомата танковой промышленности СССР № 430/473 от 18 июля 1945 года, где в стилистике, вызывавшей у тогдашнего читателя предынфарктное состояние, говорилось: «Особо отстают работы по восстановлению жилого фонда. В I квартале 1945 года не сдано ни одного квадратного метра жилой площади, а во II квартале при плане 9 тысяч квадратных метров план по жилью также не выполнен». Приказ обязывал всех, включая «т. т. Кормера и Гусмана», обеспечивать выполнение строительно-монтажных работ на СТЗ и предоставлять отчеты раз в месяц. Словом, в 1945–1946 годах, когда Борис Израилевич трудился в Сталинграде на вверенном ему посту начальника и главного инженера Особого строительного управления № 16 при Особой строительно-монтажной части № 35 Наркомстроя СССР, обстановка здесь оставалась чрезвычайно нервной.

Энтузиазм энтузиазмом, но едва ли не основной рабочей силой на стройках города и завода по-прежнему были немецкие военнопленные. Руководство разных подразделений «Тракторостроя» всеми правдами и неправдами пыталось добиться увеличения квот на использование данного «контингента», а когда квоты таки возрастали, наступало время стенаний и препирательств. Вот так, например, охарактеризовал ситуацию замначальника лагеря военнопленных тов. Емельянов на совещании партхозактива 30 августа 1945 года:

В мае месяце мы давали дневной выход военнопленных 518 человек, норма выработки была 101 %, люди вырабатывали 12 р. 78 коп. В июне выводили такое же количество людей, выработка составила 104 %, люди зарабатывали по 11 рублей. В июле месяце приток военнопленных заставил нас выводить на производство 1400 человек, производительность труда сразу упала до 80 %, люди стали зарабатывать 10 руб. В августе вывод составил 2000 человек, производительность труда стала 70 %, заработок около 9 рублей. Для Тракторостроя мы имеем военнопленных 3000 человек, выходит на работу 1807 человек. Для того, чтобы этот состав сохранить, Тракторострою нужно заниматься лагерем, на лагерь смотрят как на дядю, которому «дай» и все. На сегодня Тракторострой должен лагерю 894 тыс. рублей. Помещения Тракторострой предоставил лагерю никуда не годные, ни одного полена в течение весны и лета лагерю не дал, ни одного пункта договорных обязательств Тракторострой не выполнил по отношению к лагерю.

Серьезность положения подчеркнул в своем выступлении и тов. Петрухин, представитель Сталинградского управления НКВД: