Юрий Никулин

— Александр Борисович, тут ребята пришли! Просят, чтобы я их чему-нибудь научил!

— Ну, правильно, Карандаш, — ответил ему Буше. — Надо передавать молодежи свой опыт.

И Карандаш чуть ли не насильно потащил этих парней с их мест на манеж: одного, маленького, в телогрейке и кепочке, все время улыбающегося, и другого, длинного, тощего, сутулого, одетого в старое кожаное пальто, висевшее на нем, как на вешалке, в сапогах и надетой набекрень морской фуражке. Длинный смущался и все время пытался улизнуть с манежа. Карандаш его удерживал. Вдруг из первого ряда поднялся подвыпивший пожилой гражданин в очках и довольно бойко перелез через барьер. Карандаш, казалось, немного растерялся.

— Что, тоже учиться? — спросил он гражданина.

Тот кивнул и подошел к стоящим посреди манежа парням. Зал был заинтригован: чему же будет учить этих троих Карандаш? А он, поздоровавшись с ними за руку, стал проводить шуточный медосмотр. Пожилого человека в очках заставил несколько раз присесть, затем послушал у него пульс и пощелкал себя пальцами по горлу, как бы спрашивая: не выпиваешь ли? Тот вместо ответа полез к Карандашу обниматься.

— Нет, этот не годится! — сказал Карандаш и отправил мужчину на его место.

После этого он начал осматривать двух парней: пощупал бицепсы у маленького — остался доволен, а потом долго искал мускулы у длинного, пытаясь прощупать их через рукава кожаного пальто. Затем, заставив ребят снять пальто и телогрейку скомандовал:

— Давайте лошадь!

На манеж вывели одну из лошадей Манжелли.

— Сейчас будем учиться верховой езде! — объявил Карандаш. Он хотел, чтобы молодые люди проехались верхом на лошади.

И тут началось! Карандаш помогал парням взбираться на лошадь. Делали они это с непривычки неуклюже, и всем зрителям смотреть на их потуги было очень смешно. Первым сесть на лошадь попробовал маленький, но Карандаш так его подталкивал, что тот несколько раз перелетал через лошадь и падал на барьер. Долговязый парень, увидев, в какую переделку уже попал его товарищ, снова попытался сбежать, но его вовремя схватили за рукав и не отпустили. Дали в руки лонжу, но длинный, не зная, что с ней делать, попытался надеть пояс на шею. Униформист его поправил и надел пояс, куда полагается — на талию. В конце концов парней усадили на лошадей. Щелчок шамберьера — длинного хлыста в руках руководителя конного номера, и лошади побежали по кругу. Парни, не понимая, за что им держаться, прямо на ходу полетели с лошадей. А так как для страховки их прикрепили к лонжам, то, упав с лошади, они не свалились на пол, а беспомощно летали вокруг всего манежа, смешно роняя то вещи из карманов, то сапоги.

Тогда Карандаш решил сам показать свое мастерство. Он встал на лошадь, однако, когда та перешла на рысь, и его тоже стянула лонжа. Пролетая на лонже вокруг манежа, он сбил с ног обоих парней. Едва успев подняться, они стремительно убежали с арены. Зрители, глядя на этих растерянных ребят, на их беспомощные попытки выбраться из дурацкой ситуации, буквально валились с кресел от смеха. Вместе с ними над этой сценкой смеялись билетеры, музыканты из оркестра и дирижер, другие артисты цирка, стоящие в проходах. Билетерши, которые всегда лучше других знают, что понравилось публике, а что — нет, рассказывали, как, уходя из цирка, многие зрители говорили: «Ну и посмеялись сегодня. Надо же, как повезло. Такое не всегда увидишь! Каких обормотов Карандаш из публики вытащил. Бывают же такие!»

На самом деле, «обормоты из публики» были не кто иные, как студийцы Юра Никулин и Толя Барашкин, а за легкостью и естественностью исполнения ими сценки скрывался огромный труд.

А началось всё с того, что Карандаш — Михаил Николаевич Румянцев, уже известный к тому времени всей Москве, — обратился к художественному руководителю цирковой студии Федоровичу с просьбой дать ему двух студийцев для участия в клоунаде, которую он недавно придумал. Федорович разрешил ему взять тех, кто лучше подойдет. Выбор Карандаша пал на самого маленького Барашкина и долговязого Никулина. Карандаш пригласил их к себе в гардеробную и долго рассказывал о своей новой клоунаде. То есть о том, что Никулин с Барашкиным должны, как зрители, сидеть в публике, а он, Карандаш, после конного номера вытащит их на манеж и начнет учить верховой езде. Поскольку на лошади они ездить не умеют, то это неумение повлечет за собой ряд комических трюков — падений, потери вещей, растерянности и пр. Всё это должно быть смешно, в том и заключалась суть номера. А додумывать его и дорабатывать предстояло во время репетиций. Но прежде чем репетировать клоунаду, Михаил Николаевич велел ребятам начать всерьез учиться верховой езде: «Если не будете уметь ездить, разобьетесь на первом же представлении».

В течение трех недель Никулин и Барашкин ежедневно приходили в шесть часов утра в цирк и под руководством опытного дрессировщика лошадей Бориса Манжелли учились ездить верхом. К концу занятий они уже могли самостоятельно, стоя на лошади, сделать несколько кругов по манежу. Только после этого началась работа над клоунадой.