Юрий Звенигородский

Вчера вся Москва звонила в колокола. Православный люд праздновал возвращение Василия из Орды, как милость Небесную. Юрий выехал вместе со всею знатью за Москву-реку, на Великий луг, к Комаринскому пути, встречь государю-брату. Обнимаясь, не только о здоровье спросил, но шепнул: «Удели время малое для беседы». Не получил ответа. На пиру, здравствуясь кубками, успел пробормотать то же. Брат молвил: «Всему свой час». Нынче дядька Борис чуть свет пришел из храма Пречистой от ранней службы, которую любила посещать Софья. Юрий проснулся: «Ну?» Галицкий отвечал, как юродивый: «Анастасия была, а Анастасии не было». Испугавшись княжеского лица, мгновенно поправился: «Враг попутал все перепутать! Латынка Софья, перейдя в православие, тоже взяла имя — Анастасия. Кикимора назвалась красавицей. А твоей Настасьюшки, господин, нынче в церкви не было». Вот так черная весть! Юрий вышел из мыленки сам не свой. Надел верхнюю рубашку задом наперед. Переоблачился, тяжело вздохнул: «До чего же за сердце ухватила беда предвиденная!» Обернулся… В дверях — братец Васенька.

— Утро доброе, Гюргий! Рад с тобой говорить.

Свет, и вправду добрее некуда, изливался из окна. Высоко еще осеннее солнце взлетело над кремлевскими кровлями.

— Утро вовсе недоброе, — мрачно молвил Юрий. — Анастасию Юрьевну, крадучись от меня, увезли из Москвы.

У Василия от усмешки даже усы скривились: один — вверх, другой — вниз.

— Совсем ты, Гюргий, потерял голову! В эту ночь я был в доме дедовом, у жены. Встретил там твою княжну. Отвесила мне три поясных поклона.

— Ужели? — воспрянул Юрий. От полноты чувств обнял брата. — Поверишь? Три месяца неведения — пытка! Чего в голову не взбредет? — И разоткровенничался на радостях: — Решил: все вошли в заговор против нашего с княжной счастья. Матунька ссылается на обычай свататься у невестина отца. До него далеко! Софья Витовтовна ссылается на тьму причин, чтобы не принять меня, будто даже нечаянная моя встреча с княжной станет ей костью в горле. Ты… даже ты, — не взыщи за прямое слово, — кажется, готов вставить палку в колесо нашей брачной кареты. Или неправду говорю. Отвечай! Что задумался?

Василий молча опустился на лавку, упер руки в колени, взор в пол. Юрий заметил белесоватую прядку на темени молодого великого князя. Стало стыдно за только что сказанное. Да ведь прозвучало, — в карман не спрячешь! Получай отповедь. Она была страшной своей обнаженной правдой:

— Ты, Гюргий, сызмальства ставил меж нами незримый тын неприязни. Тебя нетрудно понять. Хотя я, будь тобой, так бы не поступал. Тяжко быть первым! Вспомни мои скитания ордынского беглеца, мои лишения в азиатской пустыне, в конце концов мою женитьбу недавнюю. Открою тебе, как брату, тайну: в жарких снах юности я испытывал сладость обоюдной любви. В яви — нет. Ты — счастливец! Тебе можно требовать первородства не за чечевичную похлебку, а за самое ценное, чем украсил жизнь человека его Творец. Сенная девушка Васса донесла Софье вздохи своей госпожи по поводу твоей милости. Я же видел твою суженую, будучи не гостем, а пленником хитрого Витовта. И все-таки принес клятву. Да, справедливо подозревать: я теперь мог бы тебе завидовать. Но поверь: просто-напросто было некогда испытать зависти. Все три месяца в Тохтамышевой ставке хитросплетения дел преследовали денно и нощно. Надо было ловко польстить и щедро одарить всех: от беклярибека[39] до незначительного мурзы. Нужно было внушить Тохтамышу, что в его схватке с Тимур-Аксаком я полезнее не как данник, а как союзник. Тут уж не пожалеешь сил! И вот победа в тяжелой битве: я был принят в великоханском шатре с такой честью, какой не видел еще ни один русский князь. Привез ярлык на княжение Нижегородское, получил уделы Городецкий, Мещерский, Тарусский. Так завершила свое перевоплощение Русь Владимирская — сильная держава, основанная еще Андреем Боголюбским. В нее входили все области между пределами новгородскими, смоленскими, черниговскими и рязанскими. Теперь это — Русь Московская! До личных ли дел, когда столь значительно решаются дела государственные?

Юрий не находил, что сказать. Стоял, склонив голову. Потом тихо молвил:

— С младенчества преследует твоя правота. Вот и сейчас кажусь еще незначительнее перед братним величием. Воистину ты мне вместо отца. Одно прошу: чтоб незримый тын, разделяющий нас, исчез, дозволь соединиться с Анастасией.

Василий встал. Положил брату руку на плечо. Сказал дружески:

— Еще потерпи время малое. Смоленский князь Юрий Святославич, шурин Витовтов и его ставленник, только что помогал Кейстутьеву сыну взять Витебск. Сейчас он в Рязани у своего тестя Олега. Чую, скоро будет в Москве. Не знаю, почему, но имею такое предчувствие. Дождемся его, зашлем сватов, и летописец запишет: «В лето такое-то индикта[40] такого-то князь Юрий Дмитриевич на Москве оженился у князя Юрия Святославича Смоленского, поя за ся дщерь его именем Настасию».

— Твоими бы устами! — просиял будущий жених.

Василий отошел на полшага, вскинул голову: