Юрий Звенигородский. Великий князь Московский

Из «Сказания о чудотворном образе Богоматери Овиновския иже явися во граде Галине» (по рукописи XVII столетия): «Благоверный убо князь Димитрий Георгиевич Галический… повеле устроити второй киот, оной чюдотворной иконе, зовомой Овиновской… Егда убо князь Димитрий Георгиевич в болезнь впаде, и начать изнемогати, тогда прииде к нему от обители Пресвя-тыя Богородицы игумен преподобный Паисий з братиею: и рекоша к нему: сия убо болезнь вместо весника прииде ти… Князь же Димитрий Георгиевич, воздохнув вельми, из глубины серца свое-го, и рече… Да будет тело мое положено близ гроба отца моего, и тако завещав преставися. И по завещанию его, везоша тело его к Москве, и погребено бысть в церкве Архангела Михаила, подле гроба отца его Князя Георгия Димитриевича».

* * *

Среди имен той эпохи это — стоит отдельно. Земные дни Дмитрия описать труднее, чем житие какого-нибудь скрывающегося от мира старца. Сын князя Юрия Звенигородского и тезка своего брата — Дмитрия Шемяки, проживший короткую жизнь и чуть переступивший порог юности, имевший свой взгляд на все происходящее, приласканный врагами отца, но не бросивший его даже в самые тяжкие минуты, любимый всеми, включая недругов, и скончавшийся (поговаривают — убиенный) при таинственных обстоятельствах, окутанных леденящими душу легендами, — он почитается в стольном граде Москве по сей день как праведник. В междоусобной борьбе он скорее помог двоюродному брату Василию, нежели отцу. Но князь Звенигородский выделял его как любимого сына.

Дмитрий был «неудобен» не только потомкам Юрия Дмитриевича, которых намеками также обвиняют в его ранней смерти, а скорее семье правящего великого князя, которая не только не знала, как отделаться от странноватого в поведении и непредсказуемого «союзника», но и боялась, что после победы над Василием Косым и Дмитрием Шемякой этот праведник как раз и воспользуется народной к нему любовью, а значит — может неожиданно оказаться на троне.

Народ в трудные моменты истории не особенно думает — кто прав, а кто виноват. В поисках правды люди могут пойти за тем, кто покажется им в данную минуту наиболее справедливым и подходящим. А чем Дмитрий Юрьевич не великий князь?! И по нраву — умен и кроток, да и по праведности — «даст фору» всем своим близким и дальним родственникам.

Из потомков Дмитрия Ивановича и Евдокии Суздальской — сын Юрия, князь Дмитрий, был самым большим подвижником в русской духовной жизни. И ликом также был светел и красив. Потому и получил прозвище Красный.

Никто не стал более почитаемым из ближайших родственников в то время, как он. Лишь братец его — Иван, который постригся в монахи под именем Игнатий, также пошел по стезе поисков духовных. Но о высоком почитании или праведности его, тем более о преподобном его иночестве или подвижничестве, нам в подробностях ничего не ведомо.

Дмитрий Красный остался в памяти народной не только как заложник исторических обстоятельств, человек странно почивший и, возможно, как мы уже заметили, убиенный. Сама кончина его вошла в летописи, ибо потрясла всех, кто при ней тогда присутствовал, ее воспринимали как чудо и важное предзнаменование.

* * *

На заре Серебряного века, в самом начале XX столетия, те события эмоционально описал поэт Константин Бальмонт в своей поэме «Смерть Димитрия Красного. Предание». Текст этого произведения поможет нам рассказать и реконструировать то, что произошло в далеком уделе Бежецкий Верх в середине XV столетия, а точнее — в 1441 году.

Первые строки поэмы звучат так:
Нет, на Руси бывали чудеса,
Не меньшие, чем в отдаленных странах.
К нам также благосклонны Небеса,
   Есть и для нас мерцания в туманах.
   Я расскажу о чуде старых дней,
   Когда, опустошая нивы, долы,
   Врываясь в села шайками теней,
Терзали нас бесчинные Монголы.
Жил в Галиче тогда несчастный князь,
За красоту был зван Димитрий Красный.
Незримая меж ним и Небом связь
В кончине обозначилась ужасной.

После образного предисловия Бальмонт переходит к рассказу о самой кончине: