Юркины бумеранги

Потом пришли папа и дедушка, все сели пить чай с печеньем, благодарили Денька за спасения Петьки, которая, «как всегда, бегает и под ноги не смотрит», приглашали в гости. Денёк краснел, пил чай большими глотками, исподлобья смотрел на Петьку, которая уже беззаботно жевала печенье и смеялась над папиными шутками.

2

Петра Монтгомери аккуратно застелила кровать лоскутным одеялом. Поправила картину на стене. Взяла со стола банку с печеньем. Так, вроде бы ничего не забыла. Она закинула на плечо сумку из куска мешковины, которую сшила, чтобы ходить в джунгли за орехами и плодами манго, и оглядела комнату в последний раз. Потом она долго спускалась по винтовой лестнице. Неужели и правда всё? Все решено, обговорено, улетел обратно в джунгли обиженный Сальватор, и последнюю банку печенья она рассыплет сейчас на крылечке для черепашьей семьи… А потом попрощается с Ооло. Он, наверное, долго будет плыть за кораблем…

Петра вздохнула. Вот и капитан Дэн говорит, что опять этот участок станет самым опасным в море, без маяка-то…

— Я все понимаю. Конечно, вам плохо здесь… — говорил он вчера. — Одна на заброшенном острове в океане… Даже представить жутко… Но как же нам будет вас не хватать, всем кораблям, проходящим мимо…

Он взял ее за руку. Петра опустила глаза. Ей тоже будет не хватать острова. И маяка, и Сальватора, и Ооло… Но мир, такой огромный и прекрасный, звал ее, и особенно важно было, что в этот далекий мир ее повезет капитан Дэн.

— До ближайшего порта три месяца пути, — сказал он и отпустил руку.

— Мне не привыкать, капитан, мое детство прошло на корабле.

И вот собраны вещи, зажжен маяк… Насколько-то хватит его? Команда корабля шумно приветствовала свою спасительницу, ведь если бы не Петра, они разбились бы в ту бурю о риф…

Петра стояла на корме, смотрела на удаляющийся остров. Впереди корабля плыл и что-то пронзительно кричал ей дельфин Ооло.

Это было давно, еще до того, как Петра попала в шайку Вольных Бродяг Заколдованного Леса. Но почему-то она до сих пор вспоминает глаза капитана Дэна, даже сейчас, когда идет по темным коридорам дворца с Санди, Луизой и Диего спасать бумбурука…

3

Денёк прибежал утром растрепанный, весь как на иголках.

— A-а, Денис Хорса! — воскликнул папа. — Входи, входи, спаситель!

Денёк смущенно остановился у порога.

— He-а, мне Петьку… То есть Лизу.

Папа хмыкнул:

— Петьку-Лизу! — и крикнул: — Елизавета!

Петька в ночной рубашке, сонно потягиваясь, вышла в коридор.

— Привет… Ты чего у порога торчишь? Проходи!

Но Денёк замотал головой, поманил ее и что-то зашептал на ухо. Папа улыбнулся и ушел в большую комнату. Через минуту Петька пронеслась мимо него, как метеор, крикнув:

— Па-ап, я на улицу!

— А завтрак?

— Потом!

Натянув на ходу шорты и футболку, она выскочила на лестничную площадку и вместе с Деньком побежала в сторону старого пруда.

— А как ты туда попал? — спросила Петька на бегу.

— Да просто гулял, гулял, смотрю — каменная кладка разобрана, а там пустота… Ну и полез.

— И пролез? — Петька сбавила скорость.

— Ну я еще разобрал немножко…

— А если кто-нибудь туда уже проник?

— Да нет. — Денёк перешел на быстрый шаг. — Там же обрыв и крапива с человека ростом, там и не видно, если со стороны.

— А чего тебя в крапиву-то понесло? — удивилась Петька.

Денёк сердито стрельнул глазами:

— Ну чего-чего… Сама, что ли, не понимаешь? Кустов-то вокруг нет…

…Город, в котором жили Петька и ее друзья, был старым, с большими деревянными купеческими домами из тяжелых бревен, с покосившимися от времени заборами и кривыми улочками. Кривыми, потому что со всех сторон город был зажат невысокими, поросшими сосновым лесом горами. Улицы сбегали с гор и карабкались по ним опять, огибая каменные нагромождения, уходили к берегу речки Ямолги и к заросшему камышом, кувшинками и осокой пруду. Около пруда дома были особенные. Петьке это место нравилось. Они часто здесь гуляли вдвоем с мамой и обо всем разговаривали. Между прудом и Лысой горой было всего три улочки: Нагорная, Тополиная и улица Красных комиссаров. Берег круто уходил к воде, поэтому фундаменты всех домов были сложены из больших плоских камней коричнево-серого цвета. И весь квартал казался из-за этого очень древним и каким-то нездешним. Будто из старых фильмов про далекие города.