Юродивый

– «Это моё место по праву! Уступайте места пожилым! Говорите о культурности, а сами на своих иностранных только и бормочете!» – вот он голос народа. Приземлённый и бессмысленный. Кричащий и лишённый какого-либо чувства такта. С отсутствующей в любой перспективе чуткостью к ближним. Кричит старуха, кричит кондуктор. А все просто молчат, все прочие хотят переждать бурю в своих мирках. А я просто хочу читать книгу, так чтобы ваши крики не вторгались в моё воображение и не искажали задумку автора! Вы разрушаете всю атмосферу. «Культурность»! Вот бы взять кувалду и размозжить всем мешающим мне читать их безмозглые головы. И это вот дешёвое явление, которое именуют голосом народа, нужно лидеру? Лидер рынка, кабака? Такому, может, ещё куда ни шло.

Этот тоже смешивается с визгливой толпой. Порой аж стыд берёт, видя, как он подлаживается под неё. А толпа – всего лишь на всего ребёнок, кричит и хочет всегда. Чего хочет? Места в автобусе! Но этот тоже не дурак, хитёр. Хитрый лидер. Что мы знаем о нём? Кто этот недосягаемый с экранов, неприкосновенный? Он отстранился, окружил себя элитой определённого свойства. Не той интеллектуальной и творческой, конечно, но как ни как элитой. И всё равно! Играется с этими фигурками, любуется этой мишурой. Заигрывает с целым светом – миром масс.

Демократия, диктатура и бла бла бла. Всё слова. Когда уже мы станем выше слов? Неслова должны обрести силу, но это не про наше время… Хитрый двуликий Янус во главе страны. Детки и их предводитель. Мальчиш-Кибальчиш в мирное время…

На этом записи прерываются.

Будильник разорвал сон. А там побыть бы ещё, в милых грёзах. Что-то уж больно интересное там разворачивалось. И как же так, меня отчислили, а я где-то музыкантом заделался? Так не пойдёт. Продолжу сон. Ещё немного, совсем чуть-чуть, от силы минут пятнадцать посплю. Обойдусь без завтрака, хоть я обычно его и не ем. Сейчас только вернусь в универ на свой курс, исправлю положение.

Тзы– тзы – тзыыы! 13:47!? Ну вот дерьмо. Опять проспал, вновь день всрат. В жопу всё. Ещё посплю, похер, завтра поеду.

Верба задумался. Надо выбираться. Уже неслова давят, гонят. Время пришло.

……………………………………………………………НАОБОРОТ……………………………………………………………………

В действительности так ли всё устроено?

Люди – это столы. Один человек – один стол.

Столы могут быть дубовые, тисовые, круглые, квадратные. Железные столы хотя страшно неудобны, но и такие столы есть. Вообще есть разные столы.

Столы можно поставить в ряд, или просто заставить ими помещение. Если их поставить в ряд или просто выставить в помещении – и толку от них не будет, и превышать один другого не особо сможет. Это есть формация коммунистическая.

А вот можно взять и поставить все столы – один на другой. Так, чтобы самый прочный и широкий стол стоял на земле, а все прочие столы – на сём столе в зависимости от их размеров. Это есть формация диктаторская, или лидерская, или монархическая.

Можно поставить несколько – к примеру десять столов на землю, а на них выставить девять столов поменьше, а на столы поменьше – выставить ещё 8 поменьше – и так до одного стола. Это есть формация демократическая.

Всё, конечно, хорошо, но люди – это люди, а не столы и не стулья. И так именно надо смотреть на людей. Человек сложнее и проще. Жизнь людей состоит из людей. Верба не понимал, ослеплённый желчностью. Но я понимаю.

Глава 7. Что-то

Грязной посуды накопилась целая гора. Грязь каким-то неподдающимся объяснению образом объединила все эти приборы в скользкую субстанцию. Брезгливо как-то даже прикасаться к этому. Вонь и бесформенные остатки пищи, некогда бывшие чем-то весьма съедобным, склеили завтрак, обед и ужин Вербы в это творение кухонного интерьера. Надо было привести всё в порядок. Мыл по ощущениям много часов. Убивая смерть губкой, он ликовал и слушал музыку с приятным женским голосом. Из шума воды доносились отдельные слова. Посуда, наверное, тоже пела.

Не так бывает у Вертлюры. Он ведь педант. Посуду моет сразу. Каждую тарелку, ложку, вилку, даже кружку, чуть только доест. Мытьё посуды не отвлекает его от дум. Тучных и серьёзных дум о ненасущном. Он вдохновлён своей «несловесной теорией». Вот и Вербу он тоже заразил. «Несловеса, неслова, несловечки», – Вертлюре нужно играть со словом, так он ищет суть.

Вертлюра – человек безвозрастной. У него живой взгляд, но от недосыпания зелёные глаза вправлены в лососёвого цвета веки. На лице приятная щетина, не отталкивает, скорее благородная, частая, что придаёт Вертлюре благообразный вид. Стрижётся он не часто, так что блондинистые волосы обычно достигают середины позвоночника. Ходит всегда ровно и прямо, по-армейски вытянув все позвонки в упругую, но крепкую пружину. Походка его размашиста. Каждый шаг его отмеряет расстояние приблизительно в метр. Вертлюра высок и гордится своей слаженной фигурой.