Юродство и столпничество

Св. Симеонъ Дивногорецъ говорилъ, что пища помрачаетъ умъ. Значитъ, постъ напротивъ, просвѣтляетъ и укрѣпляетъ его. Это открывается изъ слѣдующихъ словъ св. подвижниковъ: „если хочешь сдѣлать крѣпкимъ умъ, говоритъ св. Василій Великій, обуздай плоть постомъ. Это и значитъ то самое, что сказалъ апостолъ: въ какой мѣрѣ внѣшній человѣкъ тлѣетъ, въ такой внутренній обновляется [CMXLV] и еще: „когда немощствую, тогда силенъ есть” [CMXLVI]. „Кто пребываетъ въ постѣ, говоритъ препод. Исаакъ Сиринъ, у того умъ непоколебимъ и готовъ срѣтить и отразить всѣ лютыя страсти" [CMXLVII].

Такъ, постъ, служа дѣйствительнымъ и необходимымъ средствомъ къ достиженію высшихъ христіанскихъ добродѣтелей, налагался св. столпниками, во-первыхъ, для выраженія ихъ живой любви къ Богу, какая цѣль проистекаетъ изъ общаго христіанскаго нравственнаго начала, обязывающаго всѣхъ съ плачущими плакать, съ радующимися радоваться [CMXLVIII] и, во-вторыхъ, – въ цѣляхъ освященія. Оттого-то „столпничество" (а также и „юродство") было сплошнымъ подвигомъ постничества, при помощи котораго св. подвижники свободно могли возносить умъ на небо. Дѣйствительно, „какъ скоро кто начнетъ поститься, говоритъ преподобный Исаакъ Сиринъ, вожделѣваетъ уже съ этого времени умомъ своимъ пріити въ вожделѣніе собесѣдованія съ Богомъ. Ибо тѣло постящееся не терпитъ того, чтобы цѣлую ночь проспать на постели своей. Когда на уста человѣку налагается печать постовъ, тогда помыслъ его поучается въ умиленіи, сердце его источаетъ молитву, на лицѣ у него грусть, и срамные помыслы далеки отъ него, не видно веселости въ его очахъ, врагъ онъ похотѣній и суетныхъ бесѣдъ. Никто никогда не видалъ, чтобы разсудительный постникъ сталъ рабомъ худого вожделѣнія" [CMXLIX].

Кромѣ того, своимъ непрерывнымъ постничествомъ св. столпники, подобно ветхозавѣтнымъ пророкамъ (напр. Іезекіилю) несли, такъ сказать, на себѣ кару Божію за неправды общества.

Въ этомъ увѣряетъ то обстоятельство, что св. столпники постились иногда по 40 дней, въ подражаніе св. пророкамъ. Св. Симеонъ І-й столпникъ ежегодно ничего не ѣлъ [CML] въ св. Четыредесятницу [CMLI]. Почему постился онъ сорокъ дней? Число 40 въ священномъ писаніи всегда являлось числомъ, означающимъ кару, сѣтованіе, исповѣданіе грѣха или наказаніе за его [CMLII].

Принимая во вниманіе вышесказанное соображеніе, должно думать, что св. столпники 40-дневнымъ своимъ постомъ желали подвергнуть себя наказанію за грѣхи и выразить свое покаянно-сѣтованное настроеніе. Но какъ понимать столь продолжительный почти непрерывный постъ св. столпниковъ, повидимому невозможный для человѣка при обыкновенныхъ условіяхъ? Опытъ нашей ежедневной жизни показываетъ, что область высшая вліяетъ на низшую. Изнуренный, измученный полкъ, который черезъ силу тащится, услышавъ звуки хорошо знакомой ему пѣсни, ободряется, забываетъ всю свою усталость: не есть ли это доказательство того, что духъ царитъ не только въ собственной области, но предназначенъ господствовать и господствуетъ уже не въ малой мѣрѣ надъ тою областью жизни человѣческой, которая ниже его? Матерія вмѣсто того, чтобы упорно сопротивляться духу, часто является чудно ему служащею. Чувственность искажаетъ и лишаетъ достоинства наружность человѣка; чистота и любовь облагораживаютъ ее, проливая лучи своего свѣта и на наружный видъ. И что такое самое воскресеніе тѣла, т. е. конечное прославленіе естества или большинство тѣхъ чудесъ, которыя были творимы Господомъ во время Его земной жизни, какъ не дѣйствія духа на вещество? Въ жизни людей можно достаточно находить случаевъ, свидѣтельствующихъ о томъ преобладаніи духа, какое онъ можетъ являть надъ требованіями естественной жизни. Всѣ сильныя страсти, какъ-то: необычайная радость, удручающая скорбь, восторженная набожность, всѣ онѣ, какъ мы всегда видимъ, заставляютъ временно забывать о нуждахъ животной жизни, отложить и прервать ея требованія на время, хотя и не очень продолжительное. Такъ, св. апостолъ Павелъ послѣ своего обращенія три дня не ѣлъ и не пилъ [CMLIII]. Св. столпники всю свою жизнь заботились о своемъ внутреннемъ очищеніи и обращеніи и потому, естественно, что они забывали объ удовлетвореніи необходимыхъ естественныхъ потребностей. Кромѣ того, они находились всегда въ борьбѣ съ діаволомъ и въ созерцаніи, приковывавшихъ ихъ умъ къ себѣ и къ тому высшему существу, которое наполняло всецѣло ихъ сердце.