Юродство и столпничество

Затѣмъ, объясняютъ столпническую жизнь фанатизмомъ. Такого взгляда держится Гиббонъ († 1794 г.). Вотъ что пишетъ онъ въ своей „исторіи упадка и разрушенія римской имперіи" [MLXXXIII]: „отшельники давали полную волю своему фанатизму. Между ними самые благочестивые или самые честолюбивые отказывались отъ матерей такъ-же, какъ они отказывались отъ свѣта. Они жили отдѣльно отъ монастырей, и одобреніе и соревнованіе служили имъ стимуломъ для сумасбродныхъ подвиговъ покаянія. Они изнемогали подъ тяжестью крестовъ и цѣпей и сковывали свои исхудалые члены кольцами. Они презрительно отвергали заботу объ одеждѣ. Высшее достоинство пустынниковъ заключалось въ томъ, чтобы провести нѣсколько дней безъ пищи, нѣсколько ночей безъ сна, и особенную славу пріобрѣталъ тотъ человѣкъ, – если дозволено будетъ такъ злоупотреблять этимъ именемъ, – которому приходилось держать себя въ самой неудобной позѣ и выносить всѣ перемѣны погоды. Между этими героями монашества имя и геній Симеона столпника пріобрѣли безсмертіе, благодаря оригинальной его выдумкѣ совершать покаяніе въ воздушномъ пространствѣ. Привычка и упражненіе научили его держаться на столпѣ безъ опасенія свалиться и безъ головокруженія и поперемѣнно становиться въ различныя благочестивыя позы. Иногда онъ молился съ сложенными крестомъ руками; но всего чаще онъ сгибалъ свой тощій скелетъ такъ, что голова почти касалась ногъ, а любознательный зритель, насчитавшій 1244 такихъ поклона, отказывался отъ счета, которому не предвидѣлось конца. Язва, образовавшаяся на бедрѣ, сократила его жизнь, но не прекращала его святыхъ подвиговъ, и терпѣливый отшельникъ испустилъ духъ, не сходя съ своего столпа. Монархъ, который вздумалъ бы кого-нибудь осудить на такую пытку, прослылъ бы за тирана, но и власть тирана не была-бы въ состояніи принудить жертву своей жестокости долго вести такую ужасную жизнь. Это добровольное мученичество должно было мало-по-малу довести и тѣло и душу до безчувственности и нѣтъ возможности допустить, чтобы фанатикъ, терзавшій самого себя, могъ питать состраданіе къ другимъ. Жестокосердая безчувственность была отличительной чертой монаховъ во всѣ вѣка и во всѣхъ странахъ; ихъ суровое безсердечіе, рѣдко смягчавшееся подъ вліяніемъ личной дружбы, усиливалось отъ религіозной ненависти. Монашеская святость, возбуждающая въ философѣ лишь презрѣніе и сожалѣніе, служила предметомъ глубокаго уваженія и едва ли не обожанія для монаховъ и народовъ. Толпы пилигримовъ, приходившія изъ Галліи и изъ Индіи, преклонялись передъ божественнымъ столпомъ Симеона: племена сарациновъ съ оружіемъ въ рукахъ одно у другого оспаривали честь его благословенія: царицы Персіи и Аравіи съ признательностью отдавали должную дань его сверхъестественнымъ добродѣтелямъ, а младшій Ѳеодосій обращался къ св. столпнику за совѣтами въ самыхъ важныхъ церковныхъ и государственныхъ дѣлахъ. Его смертные останки были перенесены съ торжественной процессіей патріархомъ, главнымъ начальникомъ восточныхъ армій, 6-ю епископами, 21-мъ графомъ или трибуномъ и 6.000 солдатъ съ горы Таланиссы въ Антіохію, которая его мощи считала за самое почетное изъ своихъ украшеній и за самый надежный оплотъ своей безопасности" [MLXXXIV].