Юродство и столпничество

Ѵ-я глава книги содержитъ разсужденіе о времени появленія „юродства" въ христіанской церкви; слишкомъ, кажется, рано признаетъ авторъ право на существованіе въ обществѣ христіанъ подвига „юродства" въ томъ видѣ въ какомъ онъ сталъ извѣстенъ; онъ говоритъ, пользуясь статьею „Душеполезнаго чтенія" за 1873 г., что одновременно почти съ умиреніемъ церкви Константиномъ является рядъ особыхъ, доселѣ небывалыхъ и совершенно неизвѣстныхъ подвижниковъ христіанства, которые для того, чтобы спасаться въ мірѣ и среди онаго, должны были принять на себя тяжелый подвигъ „юродства" и только при исключительныхъ его условіяхъ могли подвизаться среди бурныхъ волнъ житейскаго моря, жертвуя для этого всѣми требованіями и, такъ называемыми, приличіями и принятыми обычаями мірской жизни" (стр. 88). Разсужденіе это при отсутствіи фактическихъ данныхъ не имѣетъ рѣшительно никакой цѣны. Затѣмъ, авторъ повѣствуетъ о значеніи египетскаго монашества и вообще иночества, трактуетъ о дѣятельномъ осуществленіи евангельскихъ заповѣдей египетскими иноками и слово въ слово повторяетъ все то о реализаціи святыми текста Библіи, о чемъ говоритъ проф. Петровъ въ своей диссертаціи – „о происхожденіи и составѣ славяно-русскаго пролога" (стр. 121 – 129) (ср. стр. 92 – 93) и, наконецъ, ученіемъ святаго Макарія Египетскаго (бес. VIII, § 7, 8, 9) объ особенныхъ дѣйствіяхъ благодати въ душѣ человѣка и о состояніи облагодатствованныхъ душъ, „когда въ человѣкѣ отъ свѣта благодати, возгорающагося въ сердцѣ, открывается внутреннѣйшій и глубочайшій сокровенный свѣтъ, такъ что человѣкъ, весь погрузясь въ сладостное созерцаніе, не владѣетъ болѣе собою и становится буйнымъ и страннымъ для міра сего, по преизобилію любви и услажденія и по сокровеннымъ тайнамъ, имъ созерцаемымъ", – заканчиваетъ эту часть своего сочиненія (стр. 94 – 96), а о томъ, что же собственно способствовало появленію подвига „юродства" въ церкви христіанской, не гозоритъ ни слова. Тщетны также оказались поиски наши въ этомъ направленіи и въ слѣдующей части сочиненія (V глава, 96 – 100 стр.), предметомъ содержанія которой служитъ разсужденіе о сравнительномъ упадкѣ восточнаго иночества, какъ причинѣ появленія (не „юродства"), а назидательныхъ писаній о подвижничествѣ и о подражательномъ характерѣ этихъ произведеній, обстоятельно раскрытомъ проф. Петровымъ въ поименованномъ сочиненіи (стр. 176 – 177), которымъ дѣятельно пользовался и теперь о. Ковалевскій. Зачѣмъ идетъ рѣчь о подражательности житійныхъ сказаній, къ чему авторъ говоритъ о томъ, что такое-то житіе или эпизодъ изъ жизни извѣстнаго святого заимствованы оттудато, – непонятно; эти замѣтки, годныя для примѣчаній или же для введенія, совсѣмъ неумѣстны въ центрѣ отдѣла о „юродствѣ", такъ какъ онѣ нарушаютъ правильный ходъ теченія мыслей автора и не даютъ возможности читателю слѣдить за основной идеей даннаго изслѣдованія, которая незамѣтно ускользаетъ, и вниманіе читателя разсѣевается. Такое отступленіе отъ главной темы, быстрый скачекъ отъ одного предмета къ другому, ярко бросается въ глаза читателю, когда онъ, познакомившись съ подражательнымъ характеромъ проложныхъ сказаній и патериковъ, съ половины 100-й страницы вдругъ начинаетъ читать характеристику первой, по времени, юродивой Исидоры, монахини Тавенской, послѣ чего съ 102 стр. получаетъ. въ видѣ заключенія къ 1-й половинѣ сочиненія о. Ковалевскаго, самой главной, содержащей въ себѣ выясненіе нравственнаго смысла подвига „юродства", опредѣленіе „юродства", данное древнимъ церковнымъ историкомъ Евагріемъ (стр. 102 – 104).

Съ 105 – 131 страницы авторъ даетъ краткія жизнеописанія юродивыхъ Востока, заимствованныя имъ безъ перемѣнъ у Филарета, архіепископа Черниговскаго („Житія святыхъ" изд. Тузова. СПБ. 1892 г.).

Во ІІ-ой части І-ой главы излагаются исторія и усповія, способствовавшія особенному процвѣтанію подвига „юродства" на Руси. Вмѣстѣ съ другими видами подвижничества изъ Греціи было заимствовано русскими и „юродство" Христа ради. Историческія судьбы и складъ древне-русской жизни особенно способствовали процвѣтанію этого подвига въ древней Руси. „Юродство" – народный на Руси подвигъ или особенно любимый народомъ, какъ объ этомъ свидѣтельствовали иностранцы въ своихъ описаніяхъ путешествій по Россіи. Описывается, затѣмъ. жизнь юродивой Пелагіи и другихъ; особую главу (ІІ-ю) посвящаетъ авторъ вопросу о мнимо-юродивыхъ и о мѣрахъ гражданской и духовной власти противъ нихъ и о раціональномъ способѣ борьбы съ этимъ зломъ путемъ религіозно-нравственнаго просвѣщенія русскаго нарсда, а въ заключеніи даетъ рядъ жизнеописаній русскихъ юродивыхъ (стр. 132 – 272).