Юрский период (СИ)

Насрали "отшельники", кстати, знатно.

Иногда, даже часто, и так бывает — сначала завоняешься, потом сдохнешь.

Глядя на вздрагивающие пальчики, лаборант угрюмо сказал:

— Ну, на загривке сними шерсть, дальше я сам, Фень.

Не стала спорить.

Обскобленную и исцарапанную лаборантскую шкуру Фенька продезинфицировала ацетоном. На всякий случай. Такое вот ноу-хау. А спирт давно закончился. Но от него тоже щипало бы зверски.

— Пошли в лабораторию.

На второй этаж. Значит, всё. Из окна с четвёртого — не вариант, никого кормить она не запланировала. Яд... Убивающего наповал у неё нет.

— Фень, я же оставлю тебе и еды, и попить... Может, продержишься...

— Без мозгов?

— Они-то вон что-то соображают всё-таки! Жрать-пить — и черви соображают! Фень...

— Крышу сорвёт этой ночью. Ты не успеваешь, Юрок. Не дожидайся, пока я начну сопротивляться.

Сопротивляться — это очень слабо сказано. Когда рассудок сдуется, а голод набухнет, из дохленькой куколки Фени вылупится безымянное чудовище. Возможно, и чувствующее боль, но почему-то на неё не реагирующее. Невменяемый зверь, почти с полцентнера живого веса. Угасая и искажаясь, глубинные рефлексы самосохранения и энергосбережения спускают с цепи силищу, затаённую и в самом хлипеньком теле. Какое сопротивление, о чём это? Тварь нападёт сама.

Верно, мужчины на территории выиграли у женщин с разгромным счётом, но не всухую. Дамы оказали кавалерам достойный гордого звания "приматы" отпор. Уж Юрок-то самолично оценил боевой потенциал слабой половины человечества. Девочка-припевочка Тася с третьего этажа одним рывком чуть не выломала с мясом замешкавшемуся добытчику чипсов левое плечо, и это ещё не самое болезненное воспоминание о неравной, казалось бы, схватке. А ведь грузчик-лаборант не пальцем делан и не соплями клеен.

Юрок выбрал лом-гвоздодёр, кило эдак на два с хвостом.

— Как хочешь, — безучастно прокомментировала выбор Фенечка. — Там у окна стоит здоровый штатив. Основанием можно тираннозавру череп раскроить, с одного удара.

— Не пробовал, — отозвался Юрок.

А ломом пробовал. И кроил. Черепа. Не динозаврам, но впавшим в юрское состояние души людям — да. И мужикам, и бабам. Думал только одно — хорошо, на территории нет детей. И тут же душил эту мысль в зародыше. С Фенькой-Юлькой, делясь жратвой, впечатлениями не делился. Она, видя кровавые брызги на комбинезоне, ничего и не спрашивала.