Юстиниан

Эта женщина отличалась весьма привлекательной наружностью: небольшого роста, крайне изящная, с красивым бледным лицом и выразительными глазами. Человеком она тоже была неординарным. Что же касается Юстиниана, то, судя по его дальнейшим действиям, комплексами он не страдал, на мнение окружающих особо не ориентировался и был в себе вполне уверен. Захотел — сделал, а это в подобных вопросах дорогого стоит!

Ничего особенного в том, что Юстиниан начал жить с Феодорой, не было. Выше неоднократно говорилось о причудливом и неоднозначном смешении в общественной жизни Византии христианской морали и античных традиций. Античная традиция не видела в союзе людей и сопряженном с ним чувственном удовольствии ничего дурного. И, несмотря на осуждение христианскими ригористами сожительства вне брака, явление конкубината никуда не делось из византийского быта ни тогда, ни позднее. Аврелий Августин, такой же образованный провинциал, в юности, как и Юстиниан, переселившийся в крупный город, вспоминал: «В эти годы я жил с одной женщиной, но не в союзе, который зовется законным: я выследил ее в моих безрассудных любовных скитаниях. Все-таки она была одна, и я сохранял верность даже этому ложу. Тут я на собственном опыте мог убедиться, какая разница существует между спокойным брачным союзом, заключенным только ради деторождения, и страстной любовной связью, при которой даже дитя рождается против желания, хотя, родившись, и заставляет себя любить»[176].

Когда Юстиниан всерьез увлекся Феодорой, он заставил дядю возвести ее в достоинство патрикии и издать указ, разрешавший лицам сенаторского сословия (к коим, в силу титула, он относился) жениться на бывших актрисах и проститутках, которые «…оставив дурной и бесчестный образ жизни, стали вести жизнь приличную и хранить свою честь»[177]. Юстин (а скорее всего, его племянник) объяснял это желанием указать путь к воздержанию женщинам, «избравшим недостойное чести сожительство вследствие слабости пола». Дело в том, что подобные браки воспрещались еще со времен Августа, а в византийское время соответствующие законы выпускались как минимум дважды: в 336 году Константином и в 454-м Маркианом и Валентинианом III.

Однако императрица Евфимия, имея свои понятия о благочестии, оказалась категорически против официального союза Юстиниана и Феодоры. Слывя женщиной темной и не имея привычки вмешиваться в дела мужа, здесь, в вопросе не столько государственном, сколько семейном, она была непреклонна.

Так что во дворце, в спальне государя, вполне мог состояться такой диалог:

— Мне сказали, император, что ты позволил сенаторам жениться на публичных женщинах, отменив установления предков?

— Да, так.

— Можешь не говорить мне почему. И так ясно. Он попросил тебя?

— Слушай, Юстиниан уже не мальчик и соображает, что делает. Ему это нужно. Пусть будет.

— Он же твой сын! Тебе подходит такая невестка?

— Мне — нет, но ему нужна именно эта женщина. Сама знаешь, что он никогда не стремился к браку, а тут — попросил. Раз так…

— Да что же ты делаешь, старый?! Это ведь не только твоя, но и моя невестка. И если тебе все равно, то на свою седую голову лично я позора не желаю. Коль скоро ты ему отец, я — мать и своего согласия не дам.

— Ишь ты как заговорила! Можно подумать, мне твоя жемчужина досталась непросверленной!

— Не сравнивай! Я была рабыней, покорной хозяину. Если он принуждал меня к дурному, это был его грех, не мой. Сама я удовольствий не искала. А Феодора распутничала по своей воле — об этом открыто говорят уважаемые люди, и я им верю. Не хочу, чтобы такая грешница стала моей невесткой!

Юстин не захотел расстраивать жену. Свадьба Юстиниана и Феодоры состоялась лишь в 523 году, после кончины императрицы.

Теперь у Юстиниана было всё, кроме разве что императорской власти. Но Юстин был стар, а Юстиниан мудр и понимал, что ему нужно лишь подождать некоторое время. Цезарь, «еще не возведенный на престол, управлял государством при жизни дяди своего… который еще царствовал, но был очень стар и неспособен к делам государственным»[178]. В «Тайной истории» Прокопий даже уподобляет Юстина ослу, который во всем слушается погонщика, довольствуясь возможностью самостоятельно лишь махать ушами[179].

В конце мая 526 года Византия пострадала от сильнейшего землетрясения. Были почти полностью разрушены многие города, в том числе один из самых крупных центров Востока Антиохия-на-Оронте. «Благочестивейший император Юстин, услышав об этом с крайним прискорбием души, снял с головы свой венец, отложил багряницу и во вретище плакал многие дни; даже в самый праздник, отправляясь в церковь, не захотел взять ни венца, ни плаща, вышел просто одетый, в одном багряном плаще, и перед всем сенатом рыдал, а с ним и все рыдали в печальных одеждах. Царь немедленно послал в Антиохию… (комита. — С. Д.) Карина, которому дал 500 фунтов золота для откопания и, если можно, спасения кого, а засыпанное сохранить от разбойников и грабителей»[180]. Впоследствии император выделил дополнительные средства на восстановление пострадавших городов.