Юстиниан. Топот бронзового коня

    Гекебол сладко усмехнулся и огладил чёрную бороду с явно проступающей сединой:

    - О, когда-то была девочка-конфетка! Я её увёз из Византия тридцать лет назад. Поселил с собой, окружил заботой, одевал в неслыханно дорогие наряды… А она, будучи уже беременной от меня, отдалась рабу-кучеру. Представляешь? Стерва!

    - Ты её побил?

    - Не побил, но прогнал. А потом, узнав, что она родила в Александрии, взял к себе ребёнка. С ней же не хотел даже видеться. Думал, что пойдёт по рукам, сделается грязной гетерой и окончит жизнь где-нибудь в приюте для нищих. А она… видишь, на какую вершину вскарабкалась! Станет Юстиниан полноправным владыкой, сделает Феодору императрицей, и тогда она сможет совершить со мной всё что хочешь! Представляешь парадокс, Имр? Не насмешка ли судьбы, согласись?

    Кайс кивнул:

    - Жизнь играет с нами и не такие шутки… - Он задумался. - Но в любой странной ситуации есть не только печальные, но и неожиданно приятные стороны.

    - То есть? Объясни.

    - Нашей августейшей чете за сорок?

    - Феодоре должно быть примерно сорок семь.

    - А у них нет детей.

    - Да, я слышал - Бог наследников не дал.

    - Значит, и не даст.

    - Что с того?

    - Очень просто, Гекебол, очень просто. Получается, единственный самый близкий наследник в их роду - Феодорин ребёнок от тебя! Если Юстиниан согласится усыновить Иоанна, тот становится преемником императора!

    У землевладельца выпала из рук виноградина, покатилась по скатерти и свалилась на пол.

    - Иоанн - преемник его величества? - прошептал он толстыми мокрыми губами. - Свят, свят, свят! - и перекрестился. - Скажешь тоже! Нет, не отпущу. Пусть сидит под моим крылом. Тут спокойно и безмятежно. Я умру и отдам ему по наследству все мои богатства. Он ни в чём не будет нуждаться. Вместе с супругой и своим сыном, а моим внуком - Анастасием… А в Византие? При дворе? Всякие интриги, заговоры, зависть. Запросто убьют. Даже если коронуют - что хорошего он получит? Столько сразу головной боли! Государство трещит по швам, могут отделиться Сирия, Армения и Египет. Ибо не признают Халкидонских решений. С севера на Константинополь наседают анты, авары, славяне, с запада - готы и вандалы, а с востока, естественно, персы. Времена Рима миновали. И вставать во главе Второго Рима - чистое безумие.

    - Но Юстиниан же встаёт.

    - Вольному воля, как говорится. Речь идёт о моём единственном сыне: я его Феодоре и вообще в политику не отдам.

    - А спроси у сына - может, он захочет?

    - Не подумаю даже спрашивать, и тебе запрещаю. Или мы поссоримся.

    - Хорошо, не буду. Ты - хозяин, я - твой гость и не должен лезть со своим уставом в твой монастырь.

    - Да уж, сделай милость. А тем более, Ионанн не знает, что его мать жива и стоит на вершине власти.

    - Почему ты скрываешь от него?

    Гекебол сделал крупный глоток шербета, промокнул усы белой полотняной салфеткой и проговорил:

    - Раньше лгал из стеснения - думал, что она уличная шлюха. А потом - по известным соображениям, о которых сказал тебе: пусть не помышляет о троне, о признании родства с императором. От греха подальше.

    - Неужели никогда не раскроешь тайны?

    Тот пожал плечами:

    - Может быть, потом. Перед самой смертью. Не хочу загадывать. - Он слегка поморщился. - Хватит о дурном. Лучше расскажи о собственных планах. Для чего ты сам стремишься в Константинополь?

    Имр ответил просто:

    - Бить челом василевсу и просить помочь возвратить мне отцовскую корону. Цель моя - усмирение мятежников во главе с Бен-Асадом. А взамен присягну императору на верность, поклянусь, что, пока я жив, ни один араб для Романии не враг. Буду защищать южные границы империи.

    - Вряд ли он пойдёт на такую сделку. - И землевладелец зевнул. - Извини, конечно, но Юстиниан, по всеобщим отзывам, просто так ничего не делает. Только из большой выгоды - или для себя, или для страны. А в тебе, ты не обижайся, что за прок? Все арабы, вместе взятые, для империи не угроза.

    Кайс нахмурился:

    - Потому что арабы разобщены, каждый защищает интересы своего племени. Нет пока идеи, объединяющей всех. Скажем, как христианство… Но когда мы её получим, встанем плечом к плечу, создадим единое государство, то никто не сможет противостоять нашему движению.

    - Ну, до этого пока далеко.

    - Надо начинать с малого.

    Гекебол уже не слушал приятеля: он привлёк к себе тёмнокожую рабыню, развязал тесёмочки на её шальварах и освободил от одежд; толстыми кургузыми пальцами в перстнях принялся ласкать прелести красавицы, уложил с собой рядом на кушетку, задышал тяжело от предельного возбуждения и, немало не стесняясь соседа, слился с ней в экстазе; женщина постанывала, оскалясь, прикрывала глаза, и её живот ходил ходуном от приятных внутренних судорог. Распалившись от подобной картины, гость последовал примеру хозяина и ничтоже сумняшеся овладел второй негритянкой; на вершине страсти только задранные кверху розовые пятки её мелькали у него за спиной, словно бы он хлопал маленькими крылышками.

    Постепенно придя в себя, оба улыбались, отдыхали, сопели, с наслаждением пили терпкий шербет. Гекебол сказал:

    - Понимаешь теперь, что такое счастье? Нет ничего приятнее единения с женщиной.

    Имр заметил: