Юстиниан. Топот бронзового коня

    Имра распирало сказать: «Да, она роскошная женщина, распаляет желание, будоражит воображение», - но сдержал себя: говорить подобное царедворцу, да ещё и скопцу, было бы бестактно.

    Попрощались у выхода из Вуколеона. Армянин напомнил:

    - Никому ни слова об этой встрече. Даже Прову. В случае огласки вы рискуете головой. Это не метафора, а прямая опасность.

    - Буду нем, словно изваяние.

    - Хорошо. Ступайте.

    Возвратившись в особняк, Кайс не смог уснуть до утра. Понимал, что роман с императрицей может стоить ему жизни. Но при этом чувствовал, что остановиться уже нельзя и обратной дороги нет.

2

    Пётр-Юстиниан хорошо подготовился к переходу власти в его руки, предварительно расставив на главные посты собственных людей, и поэтому народ в первые недели даже не почувствовал перемен. Но затем перемены начались - и довольно дерзкие. Основными административно-хозяйственными реформами занимался Иоанн из Каппадокии - энергичный, смелый и пронырливый. Он безжалостно сокращал чиновников, реорганизовывал ведомства и следил за сбором налогов. Иногда доходило даже до смешного: Иоанн добился у василевса, чтобы было официально закреплено минимальное расстояние между домами в Константинополе; если расстояние оказывалось меньше, домовладельцам назначался налог (вскоре его прозвали в народе «налогом на воздух»). Византийцы ещё шутили: скоро высморкаться будет молено, только заплатив соответствующую подать на сопли. Шутки шутками, но казна, благодаря Иоанну, прирастала, как тесто на опаре.

    Сам юрист, Пётр затеял и юридическую реформу. Воцарившись единолично, он призвал к себе своего старого профессора - Феофила - и торжественно объявил его главой комиссии по переработке всех законов, изданных владыками Римской империи с незапамятных времён до Юстиниана. Как ни странно, Феофил отказался, оправдавшись неважным самочувствием, но в состав комиссии войти согласился. Что ж, тогда ответственным был назначен Трибониан - однокашник и ближайший друг Петра со студенческой скамьи. Он за эти годы вырос в авторитетного правоведа, лучшего знатока древних кодексов, и с азартом принялся за работу. Утвердили комиссию из десяти законников, что преподавали в Октагоне, и поставили целью уложиться в двенадцать месяцев, чтоб к весне 529 года обнародовать «Кодекс Юстиниана» - свод, переработку прежних правовых актов.

    Не оставил без внимания самодержец и Церковь. Главным его желанием оставалось примирение Римского и Константинопольского епископатов - в первую голову, и Константинопольского с Александрийским - во вторую. Но задача эта казалась невыполнимой: если Константинополь сближался с Римом, то Александрия грозила расколом; и наоборот. Приходилось хитрить и лавировать: император заигрывал с Папой Римским, а императрица, монофиситка, привечала своих единомышленников из Египта.

    Обратил он внимание на военное дело. Чтобы возвратить себе земли прежней Римской империи (всю Италию, Галлию, Испанию и север Африки с Карфагеном), надо было обеспечить тылы на востоке, укрепив границы державы с Персией. Вызвав к себе друзей - Ситу с Велисарием, - автократор сказал:

    - Самый ненадёжный участок на тамошнем фронте - это Армения и Лазика, на которые претендует шахиншах Кавад. Мы должны умерить его аппетиты, отогнать подальше и построить крепости - как оплоты нашего присутствия на Кавказе. Кто из вас готов справиться с поручением василевса?

    Сита слегка поправился, возглавляя императорскую охрану, - отрастил животик и щеки, - а зато шевелюра изрядно поредела и не выглядела, как раньше, всклокоченной. Он был счастлив в браке с Комито.

    Велисарий, напротив, оставался таким же стройным, как раньше, но черты его лица сделались серьёзней и строже. Две упрямые складки пролегли возле губ, несколько морщин появились на лбу и на переносье, голос загрубел. Сын учителя Косты выглядел суровым зрелым мужчиной, и когда негодовал, то смотреть в его глаза, излучавшие ярость, было страшновато. Лис по-прежнему любил Антонину, опекая её детей и приёмного сына Феодосия; слухам о романе жены с Феодосием никогда не верил и грозил, что повесит каждого, кто такие сплетни распространяет.

    На вопрос Юстиниана ответил:

    - Ваше величество, только прикажите, и хоть завтра поведу ромейскую армию на восток. Честно говоря, надоело сидеть в столице. Годы уходят, а душа жаждет острых ощущений.

    Царь приязненно улыбнулся:

    - Уж чего-чего, а острые ощущения я тебе гарантирую - и на западе, и на востоке. Мы не для того приходили к власти, чтобы предаваться неге и удовольствиям. Удовольствия пока подождут. Надо совершить главное. - Резко повернулся к исавру: - Ну, а ты, Сита, что молчишь? Опасаешься покинуть стены Константинополя и нагретую постель Комито?

    Покраснев, начальник царской охраны проговорил:

    - Нет, ну почему же… Для меня желание самодержца - закон… Просто не решаюсь взять на себя ответственность за всю операцию. Если с Велисарием заодно - то другое дело. Вместе понадёжнее.

    Согласившись, василевс заключил: