Юстиниан. Топот бронзового коня

    В то же самое время в доме Велисария женщины готовились к бегству из города - собирали самые необходимые вещи, драгоценности, деньги. Македония помогала одевать маленькую Янку. Антонина уговаривала мужа отпустить и Фотия с Феодосием в качестве защиты и сопровождения. Но супруг был неумолим:

    - Хватит вам вполне Прокопия и Кифы. Да ещё, пожалуй, трёх гвардейцев пошлю. Этого достаточно. Отсидитесь пока в Хрисополе, а потом видно будет.

    - Ну, тогда отпусти ещё Ильдигера - он военный и сумеет принять верное решение в случае опасности. Магна влюблена в него, а он в Магну, и нельзя разрушать их будущие узы.

    Пожевав правый ус, полководец нехотя разрешил:

    - Хорошо, Ильдигер пусть отправится тоже. Я его люблю, он достойный малый.

    - Ну, спасибо хотя бы на этом.

    Рано утром 14 января небольшая крытая повозка и четыре всадника по бокам выехали из ворот дома Полисария. Впереди, завернувшись в плащ, на гнедом жеребце скакал Ильдигер; перед Рождеством он просил у родителей Магны её руки, и помолвка состоялась, свадьбу намечали справить после Пасхи. Под брезентовым пологом на подушках сидели женщины - Антонина, Македония с Янкой на руках и, естественно, Магна. Кифа исполнял роль возничего. С ними не было лишь Прокопия: накануне вечером он категорически отказался покидать столицу, мотивируя тем, что его профессиональный долг - видеть собственными глазами историческое событие.

    Двигались задворками, избегая центральных улиц. Город был в молочной утренней дымке. За спиной у них, в центре, догорали несколько зданий, но ни пламени, ни отблесков его беглецы не видели, только ощущали запах гари. Предрассветная свежесть всё же помогала дышать свободно.

    Миновали особняки Елеферия и благополучно выехали из города сквозь широкие ворота Емельяна, заплатив охране несколько номисм. Море было серым, холодным, чересчур взволнованным для спокойного путешествия, но и не штормящим. Небольшая барка уже ждала у причала в гавани Феодосия. Рядом разгружались две повозки беженцев - близких сенаторов Мунда, Константиола и Василида. Здесь же был и сам Василид. Он сказал Ильдигеру, указав пальцем на корабль, что стоял совсем рядом:

    - Обрати внимание - люди Прова выносят ящики. Интересно, с чем?

    Тот смотрел прищурившись. А потом ответил:

    - Я боюсь, что с оружием.

    - Вот и я боюсь.

    - Может быть, вмешаемся? Вы - сенатор, я - полномочный представитель Велисария.

    - У меня только три гвардейца охраны.

    - У меня тоже три, да ещё по паре у родных Константиола и Мунда. Итого получается десять. Справимся, наверное?

    - Надо попытаться.

    Быстро сформировали вооружённый отряд и подъехали прямо к судну. Выбежал Ефрем - взмыленный, взволнованный, начал верещать тонким голоском:

    - Кто вы, господа? Что вам нужно? Это частная собственность сенатора Прова!

    Василид выступил вперёд:

    - Ты не узнаёшь?

    Секретарь смешался:

    - Как же не узнать, извините.

    - Что там у тебя в ящиках?

    - Не имею понятия. Мне приказано разгрузить и перевезти в дом сенатора, больше ничего. Внутрь не заглядывал.

    - Ну, так мы заглянем.

    Он заголосил:

    - По какому праву? Я подам жалобу Трибониану!

    Василид криво усмехнулся:

    - Можешь подавать. Твой Трибониан будет нынче днём смещён его величеством. - И кивнул напутственно Ильдигеру: дескать, приступай.

    Ильдигер со своими гвардейцами соскочили с коней.

    - Нет, не дам! - кинулся скопец им наперерез.

    Но жених Магны выставил вперёд меч:

    - Осторожней, приятель. Если не хочешь быть заколотым.

    Человек Прова заволновался:

    - Произвол, насилие! Вы ещё пожалеете!

    Между тем гвардеец пропихнул лезвие ножа под забитую крышку ящика, повернул и вскрыл. Взору всех предстали аккуратно сложенные лёгкие сабли.

    - Очень интересно! - крякнул Василид. - Для чего твоему хозяину эти клинки? Он уже не торгует хлебом?

    Секретарь вяло произнёс:

    - Я не посвящён… выполнял приказ… ничего не знаю…

    - Ну, так мы зато знаем, - отрубил сенатор. - Именем его императорского величества ящики конфискованы. И поступят, как им и положено по закону, в распоряжение государства. Делом сенатора Прова я займусь лично. Так его и предупреди, Ефрем. Он не должен отлучаться из города.

    Евнух начал кланяться:

    - Передам, передам, обязательно передам, господин сенатор. Я могу идти?

    - Убирайся живо. И не попадайся мне больше, а не то засажу в тюрьму.

    - Что вы, что вы, как можно! Буду благонадёжнее самой Феодоры…

    - Ты ещё шутить вздумал?

    - Ухожу, ухожу, молчу…

    Ильдигер заметил:

    - Вот откуда уши торчат: Пров и два его брата баламутят димов - спят и видят сделать василевсом Ипатия. Надо доложить Велисарию.

    Василид согласился:

    - Я сейчас возвращаюсь в город, буду во Дворце и пошлю гвардейцев для охраны этого арсенала - чтобы сабли не достались мятежникам. А тебе, Ильдигер, видимо, придётся задержаться на пристани - караулить оружие до прибытия стражи.

    Молодой вандал растерялся:

    - Понимаю, да, но, с другой стороны, Велисарий наказал мне сопровождать его близких…

    - Не волнуйся, с ними ничего не случится: наши барки поплывут рядом, а в Хрисополе будут встречены моими людьми. Ты же к ним присоединишься позже. - И добавил жёстко: - Так необходимо. Это приказ.