Юстициар

– Кажется, это было через месяц или два после презентации нейронной сети на “Вусиендо”. Средства массовой информации тогда писали что-то о “благе всего человечества”, – Дэвид сделал жест пальцами, выделяя это словосочетание. – Поэтому было объявлено о заключении крупнейшего контракта между корпорациями, разработавшими суперкомпьютер, и властями США. “Вусиендо” разобрали и, частично изменив начинку и протоколы безопасности, перенесли из Китая в военный технопарк возле города Борроу на Аляске. Знаешь, почему именно туда? – улыбнувшись вновь, спросил он Анну.

Её голова чуть дёрнулась, девушка быстро заморгала, так как вопрос, кажется, застал её врасплох. Она отрицательно хмыкнула.

– Потому что там холодно, как в жопе у снеговика! – выкрикнул Альберт со своего места.

Поддержав смех соседа улыбкой, Дэвид продолжил рассказ.

– На сам объект с суперкомпьютером, который стал называться “Пайфиас уордс” [2], журналистов, конечно, уже не пускали. Но, так как я вёл эту тему, то помню бахвальство военных специалистов, которые рассказывали с телеэкранов о принципиально новом суперкомпьютере и законах диалектики Гегеля…

Дэвид вновь взял кубик Рубика со стола. Грани кубика двигались с раздражающим щёлкающим звуком. В это время Альберт, не отрывая взгляда от мониторов, протянул руку к полке с таблетками, на ощупь выбрал одну из баночек, открыл её, заглотил пилюлю и также не глядя поставил обратно.

Внезапно за окном сверкнула яркая вспышка, за ней вторая, третья… Треск пополам с гулом. Комната наполнилась, как дымом, ярким светом.

Анна вздрогнула всем телом и зажмурилась. Дэвид вскочил с кресла и приблизился к ней. Девушка сползла на колени, закрыв уши руками. В свете ярких вспышек было видно её мокрое от слёз лицо. Дэвид неловко обнял Анну, почувствовав, как её бьёт крупная дрожь. Гул перешёл в ритмичный грохот, от которого задрожали стены и мебель, – увертюра механического пианино из лязгающей стали.

В растерянности Дэвид повернулся к Альберту. Тот продолжил сидеть в своём кресле вполоборота, замерев, глядя на происходящее. Его старомодные коррекционные очки сползли на нос и ловили отблески, проникающие в комнату через окно.

Грохот и искры пропали так же внезапно, как и налетели, спустя долгих четырнадцать секунд.

Дэвид продолжил держать дрожащую Анну в объятиях. Прошла минута или две, и Альберт громким шёпотом спросил:

– Чего это с ней?

Ни Дэвид, ни сама Анна не ответили, и вопрос немо утонул в атмосфере комнаты. В растерянности Дэвид начал гладить девушку по ярко-синим коротким волосам. Это продолжалось до тех пор, пока она, кажется, не начала отходить от приступа. Серые глаза её несколько раз несильно вспыхнули, подстраиваясь после нескольких минут полной темноты к слабому свечению мониторов.

Слёзы высохли, и мужчины не смогли бы даже сказать, что у неё недавно была истерика.

– Простите. Уже всё нормально, – Анна произнесла это чуть срывающимся голосом. – Мне просто вспомнилось кое-что. Но я не хочу говорить об этом.

Её выдавал тремор. Анна решила, что мужчины видят охватившее её бессилие – казалось, она исчерпала всю свою энергию и даже не сможет до конца сжать кулак. Девушка беспокойно заёрзала в объятиях Дэвида, словно только сейчас почувствовала его руки. Мужчины же видели её лицо, лишённое выражения беспокойства – та же восковая маска усталости и заторможенности.

– Хорошо-хорошо, мы же тебя не заставляем, – как будто извиняясь улыбнулся Дэвид, убирая от неё руки и держа их с обезоруженно открытыми ладонями.

Вновь повисла тишина.

Анна посмотрела на полку с таблетками, но за её взглядом никто не следил: Альберт давно вернулся к мониторам, а Дэвид, не находя себе места после инцидента с объятиями, поёрзал в кресле, а после встал, потянулся до хруста в спине и ушёл на кухню.

Наконец Анна попыталась отвлечь мужчин от возможных мыслей о причине её реакции на яркий свет:

– А что это за светомузыка вообще была?

Альберт повернулся в кресле и посмотрел на девушку поверх очков.

– Это, дорогуша, поезд, просто поезд, – произносит он, улыбаясь во весь рот, отчего кривые зубы и огромный подбородок делают его похожим на ощерившегося тролля, —железнодорожные пути проходят около окон, поэтому так громко… и светло.

– Дело в том, – наполовину высунувшись из дверного проёма, объяснял Дэвид, – что мы уже привыкли к этим звуками и вспышкам. Да и отреагировала ты как-то чересчур бурно… – он неловко улыбнулся Анне.

Зависнув в этом положении, не зная куда себя деть, он примирительно протянул Анне стакан воды, а сам вернулся в кресло.

– Прости, пожалуйста, я не хотел тебя обидеть, тем более, домогаться или что-то такое… Просто растерялся и обнял, – он вновь улыбнулся, – считай, по-отечески.

От неожиданного признания и от того, что вода немного утихомирила жажду, Анне как будто стало лучше. Она уже всё решила для себя.

– Ты, кажется, собирался дорассказать, как вы, то есть все мы докатились до такой жизни, и всякое такое.

Дэвид картинно пригладил волосы на голове и, видя ряд серых в темноте комнаты зубов, обрамлённых алой улыбкой, продолжил рассказ.