Юсупов. Серое Братство

— Это было бы просто отлично, — освоил я, открыл створку и прошел в кабинет, оставив Муромцеву в приемной. Закрыл за собой дверь, снял с вешалки свежий халат, надел его и сел в кресло, взглянул на стопку папок, которые лежали на столике. Рядом расположился написанный от руки список с именами и фамилиями пациентов и временем, на который назначен прием. Папка с делом первого пациента лежала на самом верху. Значит, Лидия разложила их в порядке приема. Я невольно вспомнил, что также поступала Нина. Я ведь так и не отправил ей бумаги, которые приготовил. Стоило сделать это как можно скорее.

Взял верхнюю папку из стопки, откинулся на спинку кресла, открыл дело и с интересом взглянул на информацию о пациенте. Егор Серов, ветеран тринадцатого полка. Анамнез был скромным. Но до этого момента к душеправу мужчина не обращался. Однако запись была срочной.

Я взглянул на стену, где висели часы. До начала приема осталось еще десять минут. Вздохнул. Выпить чаю перед работой не получится.

Словно подтверждая мои слова, в приемной послышались приглушенные голоса, а затем в дверь постучали:

— Войдите, — устало произнес я, и в кабинет заглянула Лидочка.

— Василий Михайлович, к вам первый пациент.

— Пусть проходит, — ответил я, и дверь открылась, впуская мужчину лет пятидесяти.

Я осмотрел гостя, стараясь скрыть удивление. Обычно сила омолаживает людей, и позволяя одаренному выглядеть на тридцать лет долгое время. Стоящий же передо мной человек явно состарился, словно жил год за три. При этом он был хорошо одет, ухожен и гладко выбрит.

— Прошу, проходите, — произнёс я и указал на свободное кресло. — Присаживайтесь.

Мужчина кивнул и прошел в кабинет. Осмотрелся, словно по старой привычке. Слегка сдвинул кресло, будто оно стояло до того неправильно. И лишь затем уселся в него.

— Рассказывайте, что вас беспокоит, — попросил я, готовясь слушать, с чем придется работать.

— Знаете, Василий Михайлович, я военный, который застал времена Восстания. И получил «золотого орла» за защиту Воскресенска от нападения «Баюнов». Когда эти предатели отказались от присяги и атаковали наш дом. Там я видел всякое, мастер Юсупов. Фанатики, гореть им в подземном мире, познали колдовство и умели наводить морок. Но мы выстояли, и остаткам отступников пришлось бежать. А теперь…

Мужчина замялся, словно раздумывая, стоит ли говорить дальше, и я ободряюще произнес:

— Не беспокойтесь, мастер Серов. Вы можете поведать о чем пожелаете. Все, что вы скажете, останется в этих стенах.

— В общем, когда я посещал своего товарища, который здесь на излечении, вроде как видел одного из «Баюнов», того самого семнадцатого полка. Из тех, кто давно считается мертвым.

— Он был пациентом? — когда я, и Серов покачал головой:

— Нет. Он носил рясу лекаря. Я видел его мельком, и сейчас я в сомнениях, он ли это был, или нет.

Он взглянул на меня, словно ожидая, что я развею его опасения. Но я, совсем недавно встретившийся с одним из таких вот «умерших», тянул с ответом:

— Скорее всего, вам показалось, — сказал я после паузы. — А ваш товарищ, которого вы посещали? Он видел этого…

— Довлатова, — подсказал Серов. — Он был первым апостолом «Баюнов». Увы, мастер Юсупов, с ним пропала связь. Вчера мне сказали, что всех, кто находился на реабилитации, перевели в другой корпус. Под усиленное наблюдение.

Я удивленно поднял бровь:

— Вот как? Очень интересно. Впервые об этом слышу.

— Так говорят, Василий Михайлович, — ответил мужчина и с надеждой взглянул на меня:

— Я ведь в своем уме, мастер Юсупов? И мертвец не мог вернуться в этот мир?

— Думаю, если бы этот был тот самый первый апостол, его бы давно опознали, — успокоил я Серова. — Все отступники находятся в базах розыска жандармов. И не могли бы появится в столице. К тому же…

Я задумался, размышляя, много ли гвардейцев тринадцатого находится на реабилитации. И ответил, добавив в голос немного убеждения:

— Ваши братья из тех, кто находился под присмотром лекарей в корпусе, наверняка давно могли бы раскрыть предателя.

— Я тоже про это подумал, — вздохнул Серов.

— Но на всякий случай я пропишу вам успокаивающее снадобье, которое сможет корректировать возможную паранойю или панические атаки, — добавил я, и взял со стола пустой бланк. Быстро выписал рецепт и протянул Серову:

— Принимайте с утра и перед сном в течение десяти дней. Если мнительность не прекратится — сразу записывайтесь на повторный прием. Если же вас беспокоит еще что-то…

На всякий случай я активировал силу и взглянул на «Астрального двойника» своего пациента. Заметил у Серова большое пульсирующее серое пятно, которое в любой момент могло стать черным. И это было очень плохо. Потому что мнительность разрасталась, а микстуры в этом случае мало помогут. И лучше всего было бы использовать стиранием памяти. Иначе могло случиться непоправимое.

Я вздохнул и потер руки, разгоняя силу:

— Сейчас я применю одну лекарскую способность, чтобы вам было проще, — успокаивающим голосом произнес я.