Юсупов

— У моего деда был дядька, — начал вдруг второй жандарм. — Хороший был человек. Так вот, его друг говорил, что…

Худощавый гость вынул из кармана энергетический батончик в серой бумаге и не оборачиваясь передал говорившему. И тот благодарно кивнул и ловко снял обертку.

— Простите моего приятеля, — произнёс первый жандарм. — Иногда он начинает пространные разговоры издалека.

За спиной послышался стук трости. И, наконец, появился дядька. И при виде его гость неожиданно тепло улыбнулся:

— Ну привет, старый лис, — произнёс он словно давнему приятелю.

— И вам не хворать, мастер Круглов, — беззлобно ответил Петр своим обычным ворчливым тоном. — Проходите, чего в дверях встали? Хотите, чтобы соседи заинтересовались, зачем вы тут третесь?

Круглов развел руками:

— Увы, юный Василий Михайлович не пускает нас.

Дядька удивленно покосился на меня:

— Чего это?

— Закон знает, вот и не пускает, — отозвался второй жандарм, который успел съесть батончик. — Важный он у вас. Прямо как мой троюродный племянник по бабкиной линии со стороны сестры…

— Мы поняли, — буднично перебил его Петр и ткнул меня тростью в ногу. — Дай людям пройти. Это свои.

Глава 7 Беда не приходит одна

Жандармы вошли в гостиную и сняли головные уборы. Второй мужчина показал светловолосую шевелюру. Мне подумалось, что по традиции кинематографа где в паре обычно работают хороший и плохой жандарм, этот парень должен быть противоположностью своего коллеги. Словно прочитав мои мысли, сыскарь улыбнулся. И улыбка у него вышла на редкость приятной.

— У вас тут ничего не изменилось мастер Юсупов, — заметил Круглов, оглядывая комнату.

— Зачем менять что-то хорошее? — буркнул Петр, и гость кивнул.

— Уважаю вашу склонность к консерватизму. Не то чтобы я одобрял это, но понимаю.

Дядька не ответил. Недовольно покосился на меня:

— Чего стоишь? Сходи за гостем да приведи его сюда.

— Конечно, — кивнул я и взял протянутый дядюшкой ключ.

Старик тут же тяжело опустился в кресло и с трудом вытянул ногу.

— Больно? — внезапно озаботился светловолосый жандарм и присел на пятки рядом с Юсуповым.

— Не всегда, — ответил Петр и скривился. — Иногда бывают хорошие дни.

— Но не сегодня, — догадался визитер.

— Все так, Иванушка, — подтвердил дядька и достал из кармана пузырек со снадобьем. — Все так и есть. Хорошо хоть, племянник на лекаря выучился. Может силой своей обезболить, когда совсем невмоготу. Не то, чтобы я часто просил об этом. Сам справляюсь потихоньку…

Дослушивать разговор не стал, прошел к кабинету и отпер дверь. В помещении все так же продолжал работать радиоприемник, который я, наконец, выключил. Затем повторил манипуляции, которые проделал мой родич и книжный стеллаж отъехал в сторону, освобождая путь. Я спустился по лестнице, распахнул дверь и нахмурился.

Голицын стоял на верхней ступени. Словно ждал, когда его выпустят.

— Слышал разговор, — усмехнулся он, заметив мое замешательство. — У вас отличные динамики, мастер Юсупов. В родовом особняке Голицыных они не такие чувствительные.

Мне хотелось спросить его о Братстве. Или о задании, на котором парня едва не убили. Но мои вопросы, скорее всего, останутся без ответа. Потому лишь кивнул и сделал приглашающий жест, пропуская парня в кабинет.

— Я такое только на картинке видел, — внезапно сообщил мне гость, указывая на деревяшку под стеклом.

— Это отцовское весло, — пояснил я. — Точнее, кусок.

— Один из обломков, — поправил меня парень. Он подошел ближе и со странным трепетом поднес руку к раме. Там виднелась надпись, которую прочел князь, — «Сперва семья, потом Империя».

— Это наш старинный девиз, — я пожал плечами. — У всех древних родов есть свой. Разве у вас такого нет?

— Знаете, Василий Михайлович, только Юсупов мог так открыто заявить, что семья для него важнее Императора. А затем, на деле доказать обратное. И рискнуть всем, чтобы освободить страну от колдуна Распутина, который был абсолютным злом.

Прозвучало это без укора, но мне показалось, что гость ждет ответа. Я видел отражение его лица в стекле, за которым хранилось пресловутое весло. Поэтому пожал плечами и просто ответил:

— Не мне судить предков. К тому же семья всегда являлась частью Империи. И мои предки бились за Империю в Гражданской войне.

— Все так, — коротко кивнул Голицын и обернулся ко мне. — Двадцатый полк. «Горынычи». Вы потомок великого рода. И только вопрос времени, когда примкнете к нам. Петр Феликсович решил что…

Разговор прервал прозвучавший за спиной голос Круглова:

— Юрий Матвеевич, у вас все хорошо?

Я обернулся. Жандарм стоял у входа, цепко осматривая нас.

— Мы подумали, что или лечение не пошло вам на пользу, — продолжил он, — или княжич Юсупов ненароком вас убил. И сейчас прикапывает в уголке подвала.

— Зря вы наговариваете, — отчего-то смутился я.