Ювелир. Тень Серафима

- Вот как? Значит, это с твоего разрешения был убит твой сын? - Снова смех. Оскорбительный, невыносимый смех, впивающийся в разум сотнями раскаленных добела иголочек, сотнями сияющих осколков горного хрусталя. - Или думаешь, раз ты обеспечил тотальное слежение за подданными, те в благодарность не захотят тебя предать?

- Ни то, ни другое, - угрюмо процедил лорд. Он хотел было сказать что-то еще, но удержался и только плотно сжал губы, демонстративно отвернувшись от гостя.

- Ну хорошо, Эдвард, - примиряюще протянул тот. - Я вижу, ты утомлен и не настроен на беседу. Это я виноват - выбрал не лучшее время для визита. Тебе действительно лучше отдохнуть, набраться сил перед новым днем. Я вижу, он будет нелегким и столь темным, как ночь... мы даже не заметим его прихода. Нити судьбы сплетаются в причудливые и страшные узоры.

- Не нужно пугать меня туманными пророчествами, Альварх, - с досадой поморщился правитель. - Я готов выполнять обязательства, но избавь меня от этих игр. Должно быть, ты скучаешь, очнувшись ото сна. Если пожелаешь, я...

- Всё в порядке, - кротко оборвал гость, и лорд Эдвард осекся, едва не прикусив язык. - Поверь, я найду, чем заняться, дитя. Но игра будет продолжаться. Игра будет продолжаться, пока существует этот смешной мир.

Названный Альвархом соскользнул с высокой кровати на пол и наконец-то вышел из-за ширмы. На вид ему казалось не более пятнадцати лет: кожа его была нежна, как бархат, а губы свежи, как лепестки утренних роз. Особо чувствительные особы при виде этакой неземной чистоты и совершенства даже расплакались бы от умиления. Мальчик был белокур и очарователен, словно нежный ангел. И только в темном меде глаз зловеще шевелились сразу три зернышка зрачков.

Глава 18

Если в Ледуме давно уже не осталось табуированных тем, а традиции и церемониальный этикет сохранились лишь в среде аристократов, да и то - в значительно облегченном для исполнения варианте, то в Аманите каждое событие в жизни человека, от момента рождения и до самой смерти, строжайшим образом контролировалось различными правилами и предписаниями. По большей части, их диктовала Церковь, а также законы светской общественной морали. Регламентировалось всё: поведение в обществе и в семье, жизненные сценарии, даже цвета одежды, ношение которых дозволялось в зависимости от статуса и положения. Нарушение же формальностей неминуемо каралось, в зависимости от тяжести проступка - от всеобщего порицания до публичной смертной казни.

Лорд Октавин был молод, и косность этих правил в значительной степени удручала его. Однако в то же время он понимал, что соблюдение их держит общество в порядке и делает его более управляемым, хотя и медлительным. И уж конечно, открыто выступать против древних, устоявшихся веками законов не стоило, по крайней мере, сейчас, когда власть его так непродолжительна. Один человек не может сломать систему, будь он даже правителем города. Всякое действие рождает противодействие, и люди обязательно будут сопротивляться новшествам, даже если те облегчают и упрощают им жизнь.

Поэтому лорд Октавиан еще несколько минут любовался своим сверкающим на солнце, серебряным городом с высоты окон августейшей резиденции, прежде чем соблаговолил пройти в специальное помещение - малый зал для личных аудиенций.

В Бреонии не было города, который мог бы соперничать с Аманитой в размерах: ни один житель, даже родившийся и умерший здесь, не мог похвалиться, что знает белую столицу достаточно хорошо. Город был столь огромен, что для удобства управлялся четырьмя младшими соправителями - тетрархами, каждый из которых имел отдельную резиденцию в подвластном ему районе. Соправители происходили из четырех влиятельных древних родов, каждый из которых традиционно имел частную армию и воздушный флот, обеспечивающиеся из собственных средств. Дом Аманидов, как правящий дом, помимо личной армии и флота распоряжался также городскими вооруженными силами и стражей, которые содержались за счет немалых налоговых поступлений.

Номинально всей полнотой законодательной власти в Аманите обладал городской Совет, а судебной - городской Суд. Однако все советники и судьи высших рангов происходили из первого дома, а потому политика их была согласованной и лояльной. Дом Аманидов уверенно царствовал уже долгие сотни лет, утвердив в городе стабильную власть, и ничто не предвещало конца их спокойному правлению. Именно Аманиды первыми достигли такого безоговорочного могущества, что титул лорда города, прежде назначаемого Советом в зависимости от реальных заслуг и доблестей, стал наследственным и официально принадлежал их дому.

Терпеливо ожидающий высочайшего внимания человек поклонился и замер, также выдерживая необходимую паузу. Лорд Октавиан чинно опустился за стол, с особой тщательностью поправил рукава торжественных церемониальных одежд цветов глицинии и, не поворачивая головы, сухо произнес:

- Правитель имеет некоторое время, чтобы выслушать вас, Лукреций.