Ювелир. Тень Серафима

Брови Октавиана изогнулись и медленно поползли вверх. Он с пристальным вниманием обратил взгляд на советника, впервые за время разговора посмотрев тому прямо в лицо.

- Вы хотели сказать - города всех пороков? - недоуменно уточнил лорд.

Лукреций улыбнулся.

- Да, именно так называет его наша пропаганда. Но многим простым людям Ледум видится иначе. В их мечтах, безусловно, далеких от реальности, город похож на сказочный сон. Место блаженства, где люди равны и всё позволено. Да что скрывать, некоторые высокопоставленные господа, в том числе из Аманиты, инкогнито приезжают туда по несколько раз в год, чтобы приятно провести время...

- Мне думалось, Лукреций, - сердито оборвал Октавиан, - вы должны понимать, что существуют вещи, которых не принято касаться в разговоре и тем более предавать продолжительному обсуждению.

- Разумеется, милорд, - кивнул советник. - Именно о них я и желаю побеседовать. К сожалению, вы уничтожили последнее послание из Ледума. Возможно, нашим дипломатам удалось бы обнаружить в нем какой-то небольшой промах или двусмысленность. Казус, который мы могли бы использовать как повод для...

- Исключено, - холодно перебил лорд, испепеляя брата взглядом. Благородно серые глаза его, обычно светлые, в эту минуту почернели от избытка эмоций. - С точки зрения формы письмо было составлено безукоризненно, содержание также вполне укладывалось во все возможные нормы права. Но помилуйте, Лукреций, все мы умеем читать между срок. И знаете, что я увидел там? Кровь! Ледум смеет угрожать войной - в случае, если мы продолжим настраивать на приглашении.

- Это провокация, - открыто заявил Лукреций, и мягкий тон его голоса вступал в противоречие со смыслом произносимых слов. - Милорд, если вы всерьез намерены возродить традиционную власть верховного лорда, которая ныне не может считаться даже номинальной, вам следует быть терпеливым и осторожным. Стоит всеми силами избегать войны и постараться решить вопрос умелым политическим давлением. Глупо ввязываться в кровопролитную схватку, не имея перед Ледумом никаких зримых преимуществ. Лорд Эдвард коварный и опытный враг, которого не стоит недооценивать. Очевидно, что он провоцирует вас на действия, которые может осудить общественность многих городов. Не поддавайтесь.

Выходящее за рамки придворного этикета, поведение брата всё больше шокировало лорда. Черты его лица исказило изумление, постепенно перерастающее в гнев, взгляд приобрел свинцовую тяжесть.

- Мне послышалось, Лукреций, или вы смеете давать указания своему лорду?

- Именно так, Октавиан, - спокойно подтвердил советник, глянув на брата с отеческой строгостью. - Вы вправе прервать это вопиющее нарушение условностей в любой миг, и я с позором отправлюсь в тюрьму... или даже на плаху. Но мне всегда казалось, вы умнее. Мне всегда казалось, вы тоже устали играть по этим унылым правилам. Они слишком тесны для вас.

Октавиан недоверчиво посмотрел на того, чье лицо было так похоже на его собственное. Он искренне уважал и любил кровного брата, а до восьми лет, в самом нежном возрасте, еще и почитал его, как будущего лорда. Авторитет Лукреция в сердце правителя был велик, но царящая в столице атмосфера бесконечных интриг и непрекращающаяся закулисная борьба за влияние давно отучили Октавиана доверять людям, а тем паче верить в искренность их побуждений. В этом городе масок так сложно было открыться и довериться кому-то... Сам он долгие годы вынужден был прятать и тщательно скрывать свои чувства: общение инфанта с опальным старшим братом помимо его воли было ограничено и постепенно совсем сведено на нет. Последние десять-двенадцать лет Лукреций вовсе не появлялся во дворце, и Октавиан лишь изредка мог видеть его на расширенных заседаниях Совета, куда приглашался инфант и все члены августейшей фамилии. Бросая краткие взгляды и избегая встречаться глазами... неся себя так высоко, как и приличествовало будущему правителю Аманиты.

Октавиану было не по душе такое положение вещей, и собственная холодность порой становилась невыносима, но статус обязывал соответствовать, неукоснительно соответствовать проклятым образцам и эталонам, доведенным уже до абсурда. Год за годом он, как и все вокруг, сдерживал свои мысли и эмоции, прорастая внутрь себя. Так пустынное растение глубоко запускает корни в землю, оставаясь практически незаметным на поверхности. Жестокое, но необходимое условие выживания в этой идеальной, искусственно созданной и поддерживаемой действительности, в реальности которой лорд иногда начинал сомневаться. В этом обществе, хронически больном белой горячкой этически безупречных мертвых идеологий.

И вот теперь... Лукреций решился быть откровенным, рискуя слишком многим, чтобы это могло быть игрой. Октавиан высоко оценил подобную откровенность - и смелость. Брат сделал первый шаг навстречу после столь долгого отдаления и молчания. Нет, невозможно сейчас оттолкнуть его.

- Допустим, - чуть мягче произнес лорд, отводя глаза. - Что можете вы предложить вместо войны?