Ювелир. Тень Серафима

Маг был убийственно спокоен внешне, хотя в душе его бушевали грозы. Это ничего. Время стирает все имена. Дожди Ледума смывают самые яркие краски. - Вот, значит, каково это... - чуть слышно пробормотал он, буквально заставив себя подняться и отступить к двери, - убивать своё божество. Как жесток этот мир, если в нем даже боги смертны. Вы сломали симметрии моего мира, милорд. Сердце, которым вы владели без остатка, ныне разбито. Так прошу вас, не тревожьте его более. Позвольте мне вынуть и выбросить вон из груди эти острые, всё еще трепещущие осколки.

Глава 31

С премьером они едва не столкнулись в дверях.

Глава особой службы немедленно остановился, догадавшись, что можно уже и не спешить. В общем-то, больше некуда. Едва глянув в бледное лицо Кристофера, увенчанного знаменитой диадемой правителя Ледума, Винсент с сожалением понял, что опоздал. Совсем ненамного, но всё же... досадно, однако.

- Слишком поздно, господин канцлер, - с вежливой улыбкой подтвердил маг, виновато разводя руками, - партия. Вам шах - и одновременно мат. Но не огорчайтесь чрезмерно неудаче: и обезьяна иногда падает с дерева.

- А мудрый хищник скрывает свои когти, - в тон ему лаконично согласился глава особой службы.

- Так и будем обмениваться туманными аллегориями? - Кристофер нетерпеливо шевельнул кончиками пальцев, готовый в любой миг убить стоящего у него на пути человека. Точнее, убить вот уже в следующий миг. - Или решитесь сказать что-то более определенное?

Винсент хорошо понял его настроение. Однозначно, сейчас не самое подходящее время для чинной светской беседы и упражнений в остроумии. Хотя... секундомер под сердцем вроде молчит. Кто бы сомневался! Визави его слишком разумен и рационален, чтобы золото сыпать в песок.

Не грех и ему самому проявить те же практичные качества.

- Не вижу нужды в многословии, всё ясно и так, - канцлер коротко поклонился в знак поражения, ощущая красноречивые покалывания наэлектризованного воздуха вокруг горла. - Я проиграл, если вы это хотели услышать. Тем не менее, я получил удовольствие от игры и оценил эту партию по достоинству, господин премьер... или мне следует называть вас милордом?

Удивительно, но только сейчас глава особой службы заметил, какого необыкновенно холодного оттенка пронзительно-синие глаза аристократа. И каким властным, каким повелительным может быть этот прозрачный взгляд, - каленый синий взгляд.

- Следуйте за мной, Винсент, - Кристофер с особой тщательностью поправил чуть сбившийся набок изящный узел черной ленты. - Я безмерно скорблю об утрате, но, увы, на это совершенно нет времени. Горе нам, живущим в пошлый век суеты!.. Сегодня же необходимо соблюсти все требуемые законом формальности: подобающим образом зафиксировать факт смерти правителя и известить о произошедшей трагедии дражайшего инфанта. Церемонии по законному вступлению Эдмунда в права лорда должны быть проведены в кратчайшие сроки. До тех пор по праву премьера городом буду управлять я.

Канцлер понимающе кивнул, не испытывая никаких переживаний по этому поводу. Просто заменил в голове определенные установки. Почти автоматически, как менял каждое утро дату нового дня.

- Разумеется, - подытожил глава особой службы, открыто глядя в красивый высокомерный лик нового хозяина города. - Все мы памятуем, что вашими устами говорит сам лорд.

Итак, на троне правителя Ледума отныне марионетка. И дергать за ниточки будет знатный кукловод.

***

Уже остывший труп мертвого человека содрогнулся, будто сотрясенный внезапным эпилептическим припадком. А надо сказать, такое довольно редко случается с убитыми. Судорожный приступ скрутил конечности и едва не завязал тело узлом, словно тряпичную, набитую высохшей ватой куклу. Голова мертвеца запрокинулась, безвольно болтаясь из стороны в сторону, из приоткрытых губ наружу хлынула кровавая пена. Пена была грязной, почти черной, и как будто содержала в себе какие-то уплотнения и биологические сгустки.

Физиологически тело было мертво, но кровь словно бы продолжала жить в нем своей особой жизнью. В крови медленно закипало золото. Золото просачивалось сквозь ледяные, потерявшие эластичность стенки вен, проникало в органы и ткани, абсорбируя распространившийся в них яд, который немедленно выводился наружу токсичными рвотными массами. На смену поврежденным клеткам появлялись новые, они росли, как грибы после летнего дождя, как если бы был запущен в действие некий экстренный механизм. Организм черпал материал для регенерации из самого себя, восстанавливая в первую очередь жизненно важные функции. Скрючившийся на кровати человек в облаке собственной крови напоминал эмбрион в материнских водах, готовый вот-вот появиться на свет, заново пройдя муки рождения, которые все мы оставляем в глубинах подсознания.

Воскресать было тяжело, впрочем, как и всегда. Человек силился сделать вдох и не мог. Четкие линии рта кривились, губы шевелились спазматически, хватая воздух беззвучно и бесплодно, как случайно выброшенная на берег сильная рыба.