Ювелир. Тень Серафима

Кристофер коротко поклонился. Расчет лорда был ясен - вынужденное одиночество в заключении тяжело и, особенно для слабых духом людей, психологически бывает страшнее пыток. Очень эффективно, не требуется прилагать никаких дополнительных усилий: несчастные быстро приходят в угнетенное состояние сознания и начинают сами пытать себя в своем воображении. Многие ломаются, - если пережать, даже сходят с ума. Поэтому изоляцию нужно грамотно перемежать с допросами. Ну за этим, кажется, дело не станет.

- Возьми перстень и покажи ювелирам, - лорд Эдвард приложил ладони к вискам и тяжело прикрыл веки. - Пусть хорошенько его изучат и сделают заключение. Возраст копии, почерк мастера, отличия в исполнении от оригинала... В общем, сам знаешь.

- Разумеется, милорд, - в ведомстве Кристофера находились вся служба фамильных ювелиров: от подмастерьев-огранщиков до охотников, традиционно обеспечивающих безопасность и осуществляющих различные силовые операции. Не слишком влиятельная должность, вдобавок подразумевающая высокую степень ответственности и постоянный личный контакт с лордом. Впрочем, хорошо это или плохо, сложно было сказать однозначно.

- Ты уже ознакомился с посланием из Аманиты, которое я направил тебе?

- Да, милорд, - Кристофер невольно похолодел и подавил желание отступить на шажок-другой. Ответ Октавиана Севира был еще суше, еще жестче и требовательнее, чем в первый раз. Правитель Аманиты настаивал, чтобы церемония была проведена - и проведена по всем правилам, включая древний обряд простирания, о чем было указано особо.

Страшно представить гнев лорда Эдварда, когда он прочел такое.

Однако, в дурном повороте событий Кристофер не видел своей вины. Он выдержал официальную эпистолу Ледума в максимально сдержанных, учтивых тонах, которые, в то же время, не давали повода усомниться в твердости озвученной позиции. Это был ответ, к которому не придраться даже опытнейшим из дипломатов! Но если молодой лорд Октавиан действительно настроен серьезно, его не удовлетворишь и гениальной отпиской. Увы, Аманита настойчиво ищет повод для конфликта, и значит, она его найдет. Помешать этому не представляется возможным, по крайней мере, на дипломатическом уровне. Дипломатия - мощный инструмент, но, тем не менее, всего лишь инструмент. И она не всесильна. Дипломатия всегда идет на поводу политики, но не наоборот.

- Полагаю, - правитель был на удивление спокоен, и спокойствие это пугало много больше привычно дурного расположения духа, - дальнейшая переписка бессмысленна. Во всяком случае, со столицей. Подготовь послания к лордам лояльных мне городов. Пусть готовятся к войне.

Кристофер обмер. Конечно, к этому и шло, но слово "война" всё равно прозвучало неожиданно и откровенно, как признание в любви между давно опостылевшими супругами. О вероятных вариантах развитии ситуации уже шли пересуды в народе и высшем обществе, но никто не решался предположить такого - самого страшного. По крайней мере, произнести вслух.

Похоже, в Аманите твердо решили расставить все точки над i, пусть даже пожертвовав для этого натянутым миром. Ледум не может бесконечно балансировать на неверных канатах дипломатии: на словах соглашаться со столицей, а на деле гнуть свою линию. Нейтральную позицию здесь не удержать - либо отказаться от притязаний, либо принять вызов и сражаться за них. Сражаться, возможно, до последней капли крови.

...Значит, всё-таки война.

- Свободен, - звучание голоса лорда Эдварда трудно было описать словами. Это был голос человека, привыкшего повелевать, повелевать беспрерывно многие десятки лет. Он мог быть разным - громким или тихим, строгим или ласковым, раздраженным или спокойным, но каждое слово всё равно звучало как приказ. Характерная интонация въелась в него так крепко, как пыль в страницы старинных книг, так, что уже ничем нельзя было вывести, вытравить. Даже слепой, услышав этот не терпящий возражений голос, признал бы, что перед ним человек, облеченный значительной властью.

Вопреки распоряжению, Кристофер не двинулся с места, оставшись недвижно стоять перед своим высочайшим повелителем.

- Милорд, тягостные события последних дней, должно быть, утомили вас, - не спеша, с умеренным подобострастием проговорил он.

Льстить - очень тонкое искусство. Это как в кулинарии - стоит чуть-чуть отойти от пропорций, и самое чудное блюдо оказывается безнадежно испорчено. В общении с теми, от кого зависит твоя жизнь, еще сложнее: нет книг, нет проверенных рецептов, нет никакой однозначности... всё определяется опытным путем. Итак, ровно столько подобострастности, чтобы усладить требовательный слух правителя, а не вызвать раздражение излишней приторностью, чем грешили многие придворные.

- Правитель совсем не дает себе отдыха, в самоотверженных мыслях о нуждах и заботах подданных забывая о собственном благополучии. Ледум не мог бы и мечтать о лучшем лорде-защитнике. Мне, как и многим, невыносимо видеть вас в таком состоянии... Я не могу... оставить вас в гневе... оставить вас в печали.