Южная роза (СИ)

В лавке спешно прошла наверх, мимо удивлённой Симоны, развязывая на ходу ленты шляпки, и думая лишь о том, что не может же она вот так всю жизнь прятаться по углам, боясь ненароком встретить Форстера и его жену! Это просто невыносимо! И очень больно...

А значит - она должна уехать. Как можно скорее.

И как когда-то в Волхарде, она распахнула шкаф и принялась складывать вещи дрожащими руками. Только сейчас на неё накатила волна понимания и боли. Такой

сильной, что ей снова захотелось плакать. На неё нахлынули воспоминания, те, которые она всё это время гнала от себя, заставляя снова и снова мысленно возвращаться в шумный зал музея, и желать лишь одного - чтобы Форстер повернулся и посмотрел на неё. И осознание того, что вот он здесь, жив-здоров, и как ни в чём не бывало гуляет по музею, а она… она почти больна от мыслей о нём, она почти сходит с ума.

Габриэль даже не думала, что эта мимолётная встреча может так разбередить её душу.

Пречистая Дева! Что я делаю?

Она смотрела на чемодан и понимала - она же не может уехать вот прямо сейчас. Ей нужно купить билет, решить всё с отцом и Роминой, да и как отправиться одной в такое дальнее путешествие? В конце концов, надо известить тётю...

Но рационально мыслить не могла, лишь устало села в кресло и опустила голову, сжимая руками виски.

Сколько она так просидела? Она не знала. Время будто замедлило ход.

Как же ей излечиться от этого? Как же ей жить дальше?

Если мысли о нём, как кислота, разъедают всё внутри, выжигают душу, стирают все краски, делая небо серым, море серым, серой осень, улицы и даже листья на деревьях... и только сегодняшняя встреча, как яркий луч в её серых буднях. Луч, который обжигает так сильно....

Она не может спать, не может есть, не может думать о будущем, она живёт как во сне, у которого нет завтрашнего дня, а разве это жизнь?

Посидев немного в тишине, она вздохнула, встала и глянула на себя в зеркало. Плеснула в лицо воды из кувшина, стирая ладонью капли, подняла чемодан и засунула его обратно в шкаф.

Она всё равно уедет. На другой край мира. Просто не сегодня. Но очень скоро.

Утвердившись в этом решении, она поправила причёску и пошла вниз – нужно отпустить Симону на обед. Звякнул колокольчик - ушёл посыльный, а затем звякнул вновь, кто-то вошёл - сегодня много заказов. А ей хватит уже жалеть себя, надо работать, потому что работа её единственное лекарство.

-Добрый день, синьор! Чего изволите? Вот - самые свежие хризантемы, - Симона принялась расхваливать срезанные утром цветы.

Габриэль сняла с крюка фартук, но не успела выйти из коридора - так и застыла как вкопанная, услышав знакомый голос.

-Корзину ваших самых лучших роз, - раздался голос, который она не могла спутать ни с чьим - голос мессира Форстера.

-Ленты? Атлас? Как упаковать? - спросила Симона.

-Ленты и атлас, и упакуйте самым лучшим образом, - в его голосе послышалась такая знакомая ей усмешка.

-Что-то написать на карточке?

-Да. Напишите - моей будущей жене.

Габриэль прижалась к стене ладонями, замерев и роняя фартук, и сердце рухнуло, сжалось от радости и боли, и казалось - ceйчac разорвётся, так соскучилась она по его голосу, так сильно, что даже колени задрожали. Hо от мысли, что он покупает розы для Паолы, ей стало невыносимо тошно.

Будущей жене!

Милость божья! Ну почему! Почему именно сейчас? Почему сегодня! Почему он не пришёл, когда она ходила в музей, на рынок или к отцу!

Она стояла, не шевелясь и не дыша, надеясь, что вот сейчас он заплатит и уйдёт, оставив адрес, куда отправить цветы. Пальцы сделались ледяными, и она почти впилась ноггями в штукатурку.

-Доставить по адресу или отдать посыльному? - помощница задавала обычные вопросы, а Габриэль казалось, что они уже целую вечность обсуждают этот проклятый букет!

-Как тебя зовут? - внезапно спросил Форстер.

-Симона…

-Вот что, Симона. Это тебе, держи. Здесь пятьдесят сольдо. Иди сейчас вон в ту кофейню и не возвращайся, пока не съешь там всё, что захочешь, на все эти деньги, поняла? А мне пока нужно поговорить с твоей хозяйкой. Она же здесь?

И не будь рядом стены, кажется, Габриэль упала бы на пол.

Он знает! Пречистая Дева! Он знает.

-Спасибо, синьор! - раздался удивлённый голос Симоны. - А мона Элла наверху. Позвать? Мона Виванти? К вам пришли!

Симона крикнула радостно, желая угодить щедрому господину.

-Иди уже! - произнёс Форстер нетерпеливо, а потом произнёс что-то тихо, Габриэль не расслышала что именно.

И вскоре звякнул колокольчик - помощница ушла, а следом щёлкнул замок – это Форстер закрыл изнутри дверь в лавку.

-Элья? Я знаю, что ты здесь. Выходи. Нам нужно поговорить, - произнёс он громко.

Она вышла. Медленно, держась одной рукой за стену, и не чувствуя под собой ног.

Увидела его и поняла: